Арка третья: "Лопата кумкватов" (СИ)

— Зато долгая. Пока Лодочник не дышит воздухом Альвираха, время не властно над ним. Лодочники не стареют и не могут умереть, потому что пребывают там, где нет жизни. Если, конечно, их души не поглотят тамошние обитатели. Но тем можно бросить Монету Душ, как кусок мяса стае псов, и, пока те рвут его на части, сбежать. Иные Лодочники бороздят Край тысячелетиями и могли бы припомнить времена Перинаров, если бы им было хоть чуточку интересно происходящее на Альвирахе.

— Но откуда они взялись?

— Это Разумные смертные, осознанно выбравшие стезю служения Киноринху. Они разменяли суету короткой жизни на размеренную бессобытийность вечности.

— Вечной скуки в туманном ничто? Да зачем нужна такая вечность?

— Иногда я думаю, что поменялся бы с ними.

— А я бы ни за что!

— В шестнадцать я думал так же, — улыбается Мастер. — Но давайте вернёмся к нашей игре.

— Я не верю тебе, — качает головой Спичка.

— Отстань, дварфийская дева, — смеётся Вар. — Спорим, ты тоже не раскрываешь все карты? «Спичка Горелая», ну, конечно! Какой дварф скрывает клан и имя? Только тот, которому есть, что скрывать! Уверен, Полчек даже не подумал поинтересоваться, кто ты на самом деле. Он готов разнести половину континента ради своих идей, но не видит, что творится у него под носом!

— Он вырос у меня на руках. Для него я была всегда, и не о чем спрашивать. А ты, значит, поинтересовался?

— Разумеется. Предпочитаю знать, с кем имею дело, и что от них можно ожидать.

— И что разузнал?

— В том-то и дело, что ничего. Вы, дварфы, чертовски неконтактны. Будь у меня побольше времени… Единственное, что я успел понять, — ты не так проста, как выглядишь. Как минимум, с тобой напрямую общается владелец самого крупного инвестиционного банка. Ко мне он присылает своего заместителя! Это значит, что либо ты богаче меня, что вряд ли, либо что ты очень влиятельная персона в общине.

— Либо ты ни демона не понимаешь в дварфах, — отрезала Спичка. — И пытаешься судить по своим меркам. В любом случае, это тебя не касается. А вот то, что ты задумал насчёт Полчека, меня касается ещё как.

— А вот и нет, — отмахивается Вар, — он большой мальчик. Хватит с ним нянчиться. У него есть своя цель, у меня есть своя, но пока мы союзники, я не ударю ему в спину. Ты ведь этого опасаешься?

— Опасаюсь? Да я в этом уверена! Я знаю таких, как ты, красавчик! Как только ты решишь, что сдать его выгоднее, то не задумаешься ни на секунду!

— Как только он решит, что я мешаю его великим идеям, он перешагнёт через меня не сомневаясь, — парировал Вар. — Уж ты-то должна его знать!

— Я слежу за тобой! — мрачно ответила Спичка и вышла из каюты.

— Да на здоровье! — крикнул ей вслед Вар.

* * *

— Мастер Полчек!

— Да, юная леди?

— Мы можем поговорить, или вы слишком…

— Пьян?

— Ну…

— Я никогда не бываю слишком пьян, чтобы говорить, — отвечает сидящий в кресле у иллюминатора драматург. — Хотя бываю слишком пьян, чтобы молчать. О, хорошая мысль, надо записать…

Он зачеркал пером по очередному листу из лежащей перед ним на низком столике стопки. Часть из них плотно исписана мелким убористым почерком, часть только ждёт этой участи, но больше всего листов смято и брошено в корзину рядом.

— Вы пишете новую пьесу? — спрашивает Завирушка.

— Не просто пьесу. Это будет пьеса моей жизни, если угодно. Она станет оправданием моего бессмысленного, в целом, существования. Чем бы и когда бы оно ни закончилось. Заменой того посмертия, которое я обменял на билет сюда. Моя никчёмная душа будет в монете, но настоящий Полчек будет здесь, — он похлопал узкой сухой ладонью по стопке исписанной бумаги и взял со столика бокал. — Но ты хотела что-то спросить, не так ли?

— Да, но мне уже как-то неловко…

— Пустое. Спрашивай.

— Ладно, — решилась девушка, — Мастер Полчек, что с нами будет? Ну, после? Вот мы доплывём до Корпоры, доберёмся до Гнездовища, я развею иллюзию, Вечна вернётся к разумным Альвираха… Это всё понятно. Но что будет с нами?

— Скорее всего, после этого никаких «нас» не будет, — сказал спокойно Полчек. — Ведь связавшая нас задача будет выполнена. Будут драматург без театра и птаха без ордена, которые пойдут своими дорогами. На самом деле ты хочешь спросить, что будет с тобой.