Арка третья: "Лопата кумкватов" (СИ)

Новые перечницы были распределены между бывшими Стражами Каррегвена, в последствии объединёнными в Белокаменных Винтовщиков (изначально должны были называться Огненные Перчики, но сестра Парциваля, Кассандра, настояла на том, что это название неверно позиционирует имидж бренда).

Не лишённой инженерного таланта мятежнице Анне Рвань удалось повторить успех Колловски и создать дешёвый и массовый четырёхзарядный револьвер, хотя эксперименты с порохом стоили ей руки. Однако массовое производство их не успело за событиями — мятежники потеряли заводы в Каррегвене, их ополчение было оттеснено от города, а после и рассеяно спешно перевооружёнными регулярными силами. Револьвер разработки Анны Рвань был присвоен Колловски на правах победителя и получил название «Реторта».

Мятежники были казнены при помощи стационарных лафетных перечниц, что стало символом торжества технологий над магией. Говорят, сам Парциваль д’Колловски выступал против такой казни, но не смог противостоять напору рекламно-маркетинового отдела. И действительно — продажи «перечниц» после этого выросли на восемьдесят два процента за квартал, принеся прибыль Дому Колловски и годовые бонусы менеджерам.

___

«Краткая занимательная история огнепоражающего оружия», учебник для средних школ из общественной библиотеки Кисгодоля с пометкой «Не выдавать дварфам». Издано на средства Дома Колловски

— Присаживайся, девочка, — сказал Сидус своим странным бесцветным голосом.

Завирушка поколебавшись, села в кресло напротив человека в глухом балахоне. В кабинете горит камин, здесь довольно жарко и душновато, пахнет дровами и книгами.

— Хочешь есть или пить?

— Нет, спасибо, может быть, потом. Сейчас я слишком нервничаю.

— Это хорошо, — кивнул капюшоном Сидус. — Значит, ты понимаешь серьёзность своего положения.

— Нет, наверное, — призналась девушка, — мне просто страшно.

— Это правильный страх. Ещё недавно наша встреча неизбежно закончилась бы твоей смертью, и этот разговор не состоялся бы.

— Какой кошмар, — вздохнула Завирушка. — Ну почему все хотят меня убить? Я же хорошая.

— А что, если хорошая, так тебя теперь и не убей? — по голосу не понять, но, кажется, Сидуса эта мысль развеселила.

— Вы же говорили, что раньше убили бы, а теперь — нет…

— Чудотворцев надо убивать. Но из любого правила возможно исключение.

— А я чудотворка? Что это значит?

— Так вас называли раньше. Сейчас подзабыли, много лет прошло с тех пор, как в Альвирахе рождался последний чудотворец. Опасные вы твари, уж извини. И не захочешь, а убьёшь. Ты ещё жива лишь потому, что нам есть что обсудить.

— Я очень рада, что вы меня не убьёте, — сказала Завирушка вежливо, — мне совсем не нравится эта идея.

— Не спеши радоваться, разговор только начался, и андеды всё ещё идут за тобой. Я могу их отозвать, но решение не принято. Так что предлагаю тебе отнестись к этому разговору со всей серьёзностью.

— Очень постараюсь, — вздохнула Завирушка, — хотя настоятельница монастыря говорила, что серьёзности мне не хватает.

— Что же, — сказал Сидус, — я, кажется, знаю, что поможет тебе настроиться.

Он встал с кресла, откинул капюшон, отстегнул и снял с лица маску, изображающую многоглазый птичий череп, и сбросил на пол бесформенный широкий плащ. Под ним оказалась пожилая, но не совсем лишившаяся природной красоты женщина со строгим усталым лицом, полностью белыми от седины волосами и пронзительными глазами, в которых плещется загадочная тьма. Она одета в платье, дорогое, но сшитое по старинной имперской моде. На её суховатых крепких руках, украшенных затейливыми браслетами, не хватает больших пальцев.

— Вы… — замерла Завирушка. — Вы — она!