Аркад (СИ)

Комната, куда они попали, представляла собой заброшенное помещение какого-то офиса, в котором последний раз были люди, наверное, не менее месяца назад, да и то, видимо, бродяги, искавшие временное укрытие от дождя. Мебели не было никакой. На полу по углам скопились кучки мусора, везде валялись обрывки бумаги, газет и какого-то тряпья. На тонком слое пыли не было видно никаких следов. Окна помещения выходили по другую сторону здания; на некоторых еще сохранились стекла.

Не приближаясь к окну, Альберт стал внимательно всматриваться в довольно широкое пространство, открывавшееся за ним. Посмотрев туда же, все вдруг заметили своих преследователей. Но у группы было преимущество.

Как оказалось, лабиринт вывел их по круговой. И сейчас они могли наблюдать, как группа из двадцати хорошо экипированных спецназовцев расположилась перед дверью недавно покинутого ими помещения. На головы оперативников были надеты шлемы с окулярами инфравидения, хотя было еще достаточно светло. Каждый из них, за исключением главного, державшего в руках маленькую коробочку, посредством которой он отдавал приказы, видимо, непосредственно в шлемофоны своей боевой группы, сжимал в руках современный вариант стекера. При попадании его лучевой точки на любую часть человеческого тела человек превращался в обездвиженное мычащее животное. Не было сомнений, что стрелки, без раздумий, подстрелят любого, выходящего из помещения.

У группы Альберта оставалось небольшое преимущество. Спецназовцы не знали этой части города, а для Альберта каждый закуток являлся частью его мира. В той жизни, которую он вел последние двадцать лет, важнейшим фактором выживания было доскональное знание каждого кирпича в окружающих старый район города зданиях, каждой двери и щели, в которую можно было бы втиснуться при участившихся в последние годы проверках и облавах полиции на экстрасенсов и всякого рода оппозиционные элементы.

Альберт к ним уже привык. В этой постоянной игре в кошки-мышки с полицией он находил даже нечто забавное. Иногда он попадал в их сети. В таких случаях в отделениях полиции, куда его забирали вместе с остальными задержанными при облаве, он изображал ершистого одиночку ученого, бунтаря против всего мира, в душе посмеиваясь при этом над снисходительностью к нему очередного дежурного сержанта. Но чаще он уходил от них по своим, во множестве устроенным им же ходам за пределы старого города. Но сегодня происходило нечто иное. Эта давняя игра приобрела смертельный оттенок – в нее играла уже не обычная полиция, а спецназ. А это пахло стерилизацией личности на операционном столе.

Тело покрылось испариной. С минуту он наблюдал картину профессионального расположения стрелков против двери его последнего пристанища. В душе появилась искорка страха, которую он тут же погасил, вспомнив о своей цели, о способностях Аркада и на миг представив возможные последствия его захвата. Ужас накатил горячей волной откуда-то из середины груди вверх по его лицу. Он ни капли не сомневался, в отличие от самого носителя необычных способностей, в том, что энергетика, которую носит в себе Аркад, при определенных обстоятельствах управляемая и направляемая, может стать источником огромной разрушительной силы. Окружающие, как, впрочем, и сам Аркад, об этом и не подозревают. Он бросил быстрый взгляд на Аркада.

"Может быть, именно сейчас чрезвычайная ситуация", – промелькнула мысль. Но нет, он не вправе распоряжаться чужими жизнями. Это противоречило всем его жизненным установкам, всему его человеческому существу. Даже если их сейчас схватят и раскрытые способности Аркада будут использованы во вред человечеству, у него

никогда в жизни, если он останется жить, не найдется для себя самого никакого оправдания за убийство своего молодого друга, – а ведь он подумал именно об этом. Никогда ранее мысли о лишении другого разумного существа жизни не возникали настолько осязаемо. Иногда Альберт задумывался над подобной тематикой, но только абстрактно. А чтобы вот так, как сейчас, практически лишить жизни человека; и кого – своего ученика и друга – так вопрос никогда не стоял. Ему стало одновременно и стыдно, и страшно. Впрочем, эти мгновения душевной муки никак не отразились на его физической реакции. Он быстро пересек комнату, увлекая всех за собой.