Аркадий Гайдар. Мишень для газетных киллеров

«Не забыть мне никогда и переход через Сихотэ-Алинь. И как 3. (то есть Закса. — Б. К.) обыскивали на том основании, что где-то поблизости бродит банда.

3. — ничего парень, но он трусоват и поэтому не давал мне остановиться и закурить всю дорогу. А когда я все-таки отстал, то он перепугался (курсив мой. — Б. К.)»[65].

Лучше бы Борису Германовичу оказаться квартирным вором или конокрадом. «Домушники» и похитители лошадей время от времени исправлялись, делались приличными людьми. С трусами это случалось много реже.

Для Гайдара человек, лишенный храбрости, неполноценен. «Трус, — писал он, — чаще гибнет, чем рисковый человек. Трус, он действует в момент опасности глупо даже в смысле спасения собственной своей шкуры (курсив мой. — Б. К.)»[66].

Трусу, знал Гайдар по солдатскому опыту, нельзя ничего доверять. В минуту опасности подведет. Не потому, что от природы безнадежно плох. Помыслы могут быть самые возвышенные. Просто, если потребуются решительность и быстрота, у него не окажется внутренней силы.

Это психофизиологическое явление за много столетий до Гайдара подметил народ. «У труса, — говорили наши предки, — душа уходит в пятки».

На самом деле уходит в пятки не душа, а заряд биологической энергии, который накапливается и хранится в солнечном сплетении. Если человек ее лишается, то помимо своей воли совершает не те поступки, которые необходимы, а те, которые легче.

Создатель «Американских мемуаров» стал классическим примером труса. Пока Аркадия Гайдара почитали классиком советской литературы, героем двух войн, Закс писал: «Это был человек с удивительным здоровым духом, чистым и по-детски непосредственным»[67].

Когда же началась антигайдаровская кампания, Закс не произнес ни одного слова в защиту писателя. Одинокий, истрепанный жизнью человек, он посчитал, что бить мертвого Гайдара для его, Закса, слабого здоровья будет полезней.

В своей оценке личности Закса Аркадий Петрович смотрел почти на 75 лет вперед.

Вот почему Гайдар при добродушно-снисходительном отношении к Заксу не вел с ним никаких разговоров о 37-м годе и вообще о Большом терроре. Закс писал чистую правду, когда заявил в «Американских мемуарах», что никогда ничего от Гайдара о Большом терроре «не слышал».

Понятно, что в 1930-е годы, когда объявилось множество осведомителей, доверять секреты слабовольному, трусоватому Боре Заксу было просто нельзя. В его присутствии все знакомые замолкали.

Одно обстоятельство своей тогдашней жизни Гайдар оберегал от Бориса Закса особенно тщательно. Аркадий Петрович уже давно работал над новой книгой. Свое отношение к Большому террору он собирался высказать на ее страницах.

Понимал ли Гайдар, что затея опасна? Безусловно. Аркадий Петрович обладал мощным и четким аналитическим умом. Кроме того, ему были известны печальные факты.

Первым против нарастающего бесправия в Советском Союзе высказался знаменитый публицист и фельетонист Михаил Кольцов. Он был мудр и осторожен. Кольцов опубликовал в газете «Правда» статью «Личный стол». В ней «журналист № 1» как бы недоумевал по поводу того, что загадочную власть над людьми незаметно обрели кадровики — молчаливые, малограмотные сотрудники «личных столов».

Кольцова вскоре по прямому указанию Сталина арестовали, а затем и расстреляли.

Еще одним бесстрашным человеком оказался Бруно Ясенский. Это был коммунист, который в свое время бежал из панской Польши в советскую Россию. Ясенский начал писать роман «Заговор равнодушных». Революционер-интернационалист, наш разведчик-нелегал, который часто рисковал жизнью ради спасения соратников, Ясенский возмущался на страницах своего романа тем, что люди трусливо молчат, когда один за другим пропадают их близкие, друзья и соседи. Роман, о котором знал узкий круг друзей, Бруно Ясенский не дописал: кто-то донес. Писатель был арестован и тоже расстрелян[68].

Аркадий Петрович знал обе истории. В литературной среде они шепотом, но бурно обсуждались.

«ПРОКЛЯТАЯ "СУДЬБА БАРАБАНЩИКА" КРЕПКО ПО МНЕ УДАРИЛА»

Жизнь за детей

Новую книгу Аркадий Петрович задумал в 1936 году. Поводом для нее послужило вот что. На окраинах, а затем уже и в центре Москвы сначала боязливо попрошайничали, а затем стали воровать и разбойничать дети. Еще после Гражданской войны, много путешествуя по Советской стране, Гайдар часто встречал беспризорных подростков. Большинство потеряло родителей от голода или боевых действий. Откуда же взялось столько беспризорников теперь?

Аркадий Петрович обратился к начальнику соседнего отделения милиции. Тот объяснил по секрету: подростковые шайки (куда входили и девочки) — одна из тупиковых проблем столицы. Преступления совершали дети, родители которых были арестованы. В лучшем случае у кого-то осталась бабушка с крошечной девяносторублевой пенсией. Грабеж для этих подростков становился единственным средством существования, чтобы не умереть с голоду…