Аркадий Гайдар. Мишень для газетных киллеров

1 февраля 1939 года, как раз на рассвете, когда, по расчетам, сдали свою вахту «экспедиторы» с Лубянки и заступили на свои посты дворники, Гайдар, наконец, заснул. И тут позвонили в дверь. Все произошло так, как еженощно происходило в тысячах других домов. Только на этот раз ночные посетители со своим «воронком» подзадержались. Гайдар быстро, но без суеты оделся. Вышел в прихожую, отомкнул замок. У дверей стоял совершенно штатский человек. Стоял один. И человека этого Аркадий Петрович хорошо знал. Это был его приятель.

По бледности измученного лица Аркадия Петровича ранний гость понял, что звонок его был принят за визит совсем других посетителей.

— Прости, Аркадий, но у тебя не работает телефон.

— Да. Его срезали. «За неуплату».

— А я, понимаешь, сегодня дежурил в «Известиях». Был «свежей головой»[70]. Пришел тассовский материал[71]. Я захотел тебя поздравить. Поздравляю тебя. Горжусь и очень рад.

Приятель никогда много не пил и сейчас не походил на пьяного. Гайдар тоже давно не пил. Тем более по утрам. При этом он не понимал ни одного слова из тех, что говорил ему визитер. Так, случалось, в Хабаровске он не мог понять китайца.

— С чем ты меня собрался поздравлять? Какой тассовский материал? Что ты мелешь? — раздраженно спросил Гайдар.

— Ты ничего не знаешь?!

— Ничего.

— Тебя же наградили орденом!

Лицо Гайдара исказилось. Шутка прозвучала издевательски. В журналистской среде розыгрыши были в моде. Но требовался такт и вкус, чтобы различать, когда и по какому поводу можно острить.

Приятель не ведал всех подробностей жизни Гайдара в последние три месяца. Догадываясь, что говорит невпопад, испуганно протянул номер «Известий», который еще не успел поступить в киоски.

— Вот газета.

На первой странице был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР: «За выдающиеся успехи в развитии советской литературы…» В разделе «орденом «Знак Почета» стояло: «Гайдара Аркадия Петровича».

Подпись: «М. И. Калинин».

* * *

Вместо ордера на арест — орден.

Вместо уже отчасти знакомой Лубянки — Кремль.

Вместо спившегося и циничного следователя с папиросой в зубах — встреча с вежливым, улыбающимся Михаилом Ивановичем Калининым.

От случившейся метаморфозы можно было сойти с ума.

* * *

«Знак Почета» не был «высокой наградой». В ряду других орденов он стоял на последнем месте. Такой же получили совсем еще молодые Лев Кассиль и Агния Барто. Однако список завизировал Сталин. Это свидетельствовало о его, Аркадия Гайдара, благонадежности. Его книги теперь никто не имел права бросить в огонь.

В десять утра явился (тоже без звонка!) корреспондент «Литературной газеты»: «Разрешите взять интервью». Разрешил. Свой орден Аркадий Петрович назвал «замечательным талисманом». Объяснять репортеру, что «талисман» спас его от ареста, Гайдар не стал. Всегда сдержанный, чуждый патетики, он заявил репортеру, что к нему «пришло большое счастье»[72].

…Аркадий Петрович до конца своих дней верил в спасительную силу «талисмана». Даже попав в 1941 году в окружение под Киевом, а потом став бойцом партизанского отряда под Леплявой, Гайдар продолжал носить орден над карманом своей гимнастерки. И его не задела ни одна пуля. Лишь когда положение отряда совсем ухудшилось, Аркадий Петрович поддался уговорам и привинтил орден «Знак Почета» к нижней рубашке. Через два дня Гайдар погиб.

Может, не стоило поддаваться уговорам?

Ведь «талисман» в буквальном смысле «упал с Неба», когда до новых разговоров в «казенном доме» на Лубянке оставались считанные часы. Вероятно, от нечеловеческой усталости в нечеловеческих условиях после поражения партизанского отряда Гайдар позволил себе на короткий срок усомниться в могуществе «талисмана».

…После репортера из «Литературной газеты» явился курьер из Детиздата.

— Вас, уважаемый Аркадий Петрович, убедительно просят немедленно прийти в дирекцию.

Последний раз Гайдар был в издательстве три месяца назад, когда рассыпали набор «Барабанщика». Главный редактор его не принял. Больше того, заперся в кабинете. На дверях кабинета стоял так называемый французский замок. У этого запорного устройства была одна всем известная особенность. При отсутствии ключа замок легко отпирался двухкопеечной монетой. Аркадий Петрович нашел в кармане галифе такую монету, отомкнул замок и вошел. На лице главного редактора читался ужас. Любая уборщица могла теперь заявить, что главный редактор в своем кабинете о чем-то шептался с еще гуляющим на воле врагом народа.

Разговаривать было не о чем. И не с кем.

Что отчасти оправдывало главного редактора: в Детиздате недавно арестовали пока еще четвертого директора.

А тут еще история с «Барабанщиком».

…И вот, спустя ровно три месяца — приглашение.