Аркадий Гайдар. Мишень для газетных киллеров

Украина мало приспособлена для партизанской войны. Сады и степи. Леса растут островками — вроде Семеновского, о котором я только что рассказывал.

Леплявский лес был еще меньше. Занимаясь расследованием обстоятельств гибели Аркадия Петровича, я провел здесь сотни часов. Под конец я знал чуть ли не каждое дерево. Если мне нужно было пройти с одного края леса на другой, я затрачивал не более 30 минут. Правда, я всегда быстро ходил и сейчас хожу в том же темпе.

Здесь были наспех вырыты землянки, вероятно, мало пригодные для жизни зимой. В распоряжении отряда оказались громадные запасы зерна, крупы, сахара, копченого мяса, сала, заготовленные для долгого хранения. Все это было размещено в тайниках на территории района. Голода партизаны не опасались. Беднее было с одеждой. Когда наступили ранние холода, начальство выдало всем партизанам шапки-ушанки.

Голова у Гайдара оказалась большого размера. Ему подобрали единственную рыжую ушанку. Больше в отряде такой ни у кого не было.

Командиром отряда стал первый секретарь Гельмязевского райкома партии. Комиссаром — председатель одного из колхозов. Имен я не называю нарочно. Эти руководители, проведя немалую организационную работу, затем переселились с партактивом в лес. Поскольку боевых действий поблизости не проходило, а сами партизаны их тоже не вели, жизнь в лагере превратилась в непрерывный пикник. Часть бойцов с наступлением темноты уходила на побывку домой. До утра. Взамен же, без всяких препятствий, для осуществления полусекретных операций в лагерь проникали симпатичные особы женского пола. Пропуска не требовалось. Все знали друг друга в лицо, а также по именам.

Поскольку жизнь была сытной и разгульно-безмятежной, то командир с комиссаром не придумали ничего умнее, как устроить однажды дуэль. Они стрелялись из старых револьверов системы «наган» прямо в лагере. Причиной смертельно опасного поединка стала приходящая прельстительница.

Кругом были сотни молодых, одиноких, голодных женщин, но этим двоим была нужна одна и та же. Облеченные доверием партии командиры обменялись «протокольными» револьверными выстрелами, как будто на дворе стоял XIX век. На том и закончили.

Пикантность дуэли придавало еще и то обстоятельство, что у комиссара и без того было две семьи: одна официальная и одна неофициальная, что было известно всем. В официальной росли дочь и сын. Во внебрачной только сын. Я был близко знаком с той и другой семьей. Дети были замечательные. Они мне помогали в моем поиске.

Жизнь в партизанском лагере, где поселилось около 60 человек, потому была столь безмятежной, что командир и комиссар (за редким исключением) не брали к себе окруженцев. Вдобавок оба категорически не брали евреев, даже если те приходили в командирской форме, с орденами над карманом гимнастерки. Такая открытость на оккупированной территории свидетельствовала о смелости окруженцев и их нравственной силе. Гитлеровцы разбрасывали листовки с призывом отлавливать «жидов-политруков», обещая награды.

«Воны не знают украинской мовы», — объясняли командир и комиссар свои отказы брать в отряд евреев.

Два партийца-интернационалиста…

Партизан Аркадий Гайдар

«Отцы-командиры» не пожелали брать к себе в отряд и группу Орлова. Положение спасло присутствие Гайдара. Не знаю, читали ли командир и комиссар его книги. Скорее всего, нет, хотя имя Гайдара, конечно, было на слуху. О присутствии Гайдара на Юго-Западном фронте, в Киеве, писали республиканские газеты. Там же печаталось много материалов о местных тимуровцах. Но сразила командиров не слава писателя, не орден на гимнастерке, полученный из рук Михаила Ивановича Калинина, а мандат корреспондента «Комсомольской правды». Для партфункционера печать всегда оставалась «самым острым оружием партии». А тут корреспондент центральной газеты сидел в землянке и ел деревянной ложкой остывший борщ. Было понятно: если его приютить, то после скорого возвращения Красной армии (а иначе это не представлялось) «цей писатель-корреспондент обязательно напишет об отряде в своей "Комсомольской правде"».

«Отцы-командиры» тайно пошептались и вынесли свое компромиссное решение: окруженцев в отряд они берут, но с одним условием: независимо от званий все поступают рядовыми.

Это, к примеру, значило: полковник Орлов (он участвовал уже в третьей войне), боевой командир-летчик, который несколько дней назад осуществил прорыв из Семеновского леса, должен был в полковничьей форме с орденом Красного Знамени стоять часовым у штабной землянки, откуда доносилось повизгивание подвыпивших посетительниц.

Орлов и другие командиры заявили: на таких условиях они в отряд вступать не будут.

— Других условий не будет, — уточнили командир с комиссаром. — Посторонние не могут знать местных обстоятельств жизни и борьбы. Но вы можете у нас погостить.

— Спасибо. Мы лучше погостим у лесника Швайко, — ответил Орлов.

Гайдар тоже сначала поселился у лесника, но вскоре перешел в отряд. Ему тут многое нравилось.