Аркадия (СИ)

И мы пошли внутрь. Было очень скользко, и я держал Констанцию, чтобы она не упала, и она совсем не была против. Я чувствовал ее тепло, и запах от ее волос вперемешку с запахом крови.

Внутри было очень светло, хотя я не видел ни единого источника этого света. И все же он был, дрожал в ледяных гранях. Лед был повсюду, сковывал стены. Длинные его кристаллы, как замысловатые инсталляции тянулись вверх и вниз. Мы шли вперед, по узкой дорожке между двумя половинками подземного озера.

А больше здесь ничего не было. Адриан пожал плечами:

- Что ж, вот мы и посмотрели. Пойдемте дальше!

Но Астрид стояла и не шевелилась, будто прислушивалась к чему-то. Капли срывались вниз и оглушительно разбивались об озеро, делая его на мельчайшую частичку больше, так оно росло.

Воздух здесь был невероятно чистый, почти острый в своем холоде, я такого прежде не вдыхал. Будто его вообще до нас прежде никто не вдыхал. Воздух был напоен кислородом, и я закрыл глаза, почти опьянев.

И перед глазами замелькали инструменты и драгоценные камни, и сгустки золота, похожие на маленьких детей, постепенно обретающие плоть под ножом, будто рука скульптора отсекала лишнее. Скальпель, отсекавший золото, возвращался из-под него в крови.

Я видел знакомые руки, украшенные кольцами пальцы Неблагого Короля. Он насвистывал что-то, и в потрясающей, звенящей тишине, которая царила здесь в остальном, это казалось жутковатым. Он работал споро, а получившихся существ клал на полку, как игрушки. Они не шевелились, просто лежали. Но их глаза двигались.

Это были души нерожденных. Те, которые еще никогда не жили и сопротивляться не могли. Маленькие души, не знавшие ни единой жизни, только готовящиеся впервые увидеть мир. Неблагой Король доставал из них драгоценные камни - магию, свою магию, свою пищу. А их уродовал, просто ради забавы.

Чтобы они никогда не могли вернуться в реку. И они лежали, будто игрушки, и никто не мог помочь им. Все это было давным-давно.

Я открыл глаза и передо мной снова был сияющий лед. Меня позвала Констанция, но я не обернулся.

- Там, под водой, - сказал я. В моем видении об этом ничего не было, но я все знал. Все пришло ко мне в голову, как часто бывало.

- Слушайте, мы не будем прыгать в воду, потому что умственно отсталый сказал нам сделать это, - вздохнул Аксель. А потом, совершенно неожиданно, он сказал:

- Или будем.

И тогда я понял: он правда хочет помочь Астрид, которая чувствует вину. Но Аксель недолго казался мне хорошим. Он толкнул меня в ледяную воду, и я почувствовал себя во сне. Вместо того, чтобы выплыть, я нырнул дальше. Направление было мне ясно, будто я снова был папиным Мерседесом со встроенным навигатором.

Поверните направо.

Легкие жгло, и все тело жгло от холода. Можно ли в Аркадии утонуть? Мне не хотелось бы проверять. В стене под водой был проем, тоннель. Я плыл по нему почти беспамятный. К тому моменту, как я вынырнул, я едва ли видел хоть что-то вокруг.

Меня обдало теплом. Я с трудом вскарабкался на берег и обнаружил, что он скользкий. Мои ногти скользили по паркету. Выбравшись, я ощутил, что вовсе здесь не холодно. И стены были не ледяные. Я очутился в какой-то мастерской с паркетом и обоями в стиле пятидесятых. Играло радио, и я подумал - здесь кто-то был, еще недавно. Но сейчас я не чувствовал тяжести от присутствия Неблагого Короля. Были стол и стул, и на столе инструменты, разбросанные будто в беспорядке, но на самом деле казалось, что это было их художественное, тщательно выдуманное расположение.

Старинное радио, смотрящее со стены, с черным, широким динамиком, изливало потоки беззаботной музыки про глупую любовь и танцы. Всю комнату опоясывали полки, идущие вдоль стен, до углов, и продолжающиеся дальше. И на этих полках лежали младенцы. Я никогда не любил детей - они казались мне непонятными и странными, лет до десяти я даже не понимал, что дети это не другой вид людей, а маленькие взрослые. Но сейчас мне было ужасно жалко эти души, объеденные и изуродованные ради развлечения, не годившиеся даже для того, чтобы быть слугами, грустные-грустные, безо всякого будущего.

Я видел их, таких разных, и не понимал, как могу им помочь. Здесь был младенец, будто бы полностью сделанный из стекла, у него не было глаз, но он легонько подрагивал, только этим показывая, что живой, и свет настольной лампы, окольными путями проникавший в него, плясал в его прозрачном, полом нутре.

Здесь был малыш, чьи глаза горели как угли, а сам он был создан из тени, текущий, меняющийся непрестанно.

Был малыш изуродованный настолько, что больше напоминал лысого козленка с отвисшими ушами и выдающейся вперед челюстью.

Был малыш, у которого под прозрачной кожей, между внутренними органами путешествовала вода, как будто он был шариком, наполненным ею.

Был малыш, у которого на голове была голова другого малыша, у которого тоже были живые глаза.

Был малыш-циклоп, у которого был большой, слезящийся глаз, занимавший пол-лица.