Аркан

Токе дернулся под одеялом, так неожиданно прозвучал в темноте голос соседа.

— Чего не дрыхнешь-то? Поздно уже. Лекарь похвалил твою работу. Обещал, что жить буду, если, конечно, завтра… — Он запнулся, потом продолжил лишенным выражения голосом: — По крайней мере, умру я не от этой царапины.

— Значит, Скавр пошлет-таки вызов Клыку?

— Угу.

— Ты говорил с остальными об этом?

Токе ворохнулся на койке:

— Нет. Когда Чеснок выпустил меня из лазарета, уже пробили отбой. А ты?

— Говорил, — Кай невольно провел языком по разбитой губе. Токе не мог разглядеть ссадину в темноте. — Не люблю я эту роль — гонец, приносящий плохие новости.

— Ну новость не так уж и плоха, — возразил Токе. — Благодаря тебе у меня будет шанс воздать палачу по заслугам.

— На этот счет могут быть различные мнения. Кое-кто за то, что я тебя «подставил» под гайенов меч, мне губу расквасил. А потом Арконову тунику слезами залил так, что ее и стирать теперь не надо.

— Никого ты никуда не подставлял! — возмутился Токе, даже койка под ним протяжно скрипнула. Тут до него дошло. — Погоди! Ты говоришь… Лилия? Она плакала?

— Рыдала со всхлипами, — подтвердил Кай. Пока Горец переваривал известие, Аджакти сел на койке и завозился в жаровне с потухшими углями. В каморке запахло золой, на нее шумно дунули, еще раз, и голые каменные стены озарил робкий оранжевый рассвет.

— Так-то лучше, — Кай протянул к огню озябшие руки. Тепло отгоняло призраки за границу тени, помогало поверить в их бесплотность и думать о живых.

— Это что же, она… — Токе облизнул языком пересохшие губы, — из-за меня?

— Нет, у нее живот разболелся, — хмыкнул Аджакти и наклонился вперед, облокотившись на собственные ляжки. — Она в тебя втюрилась по уши, дурачина! — С удовлетворением он отметил признаки того, что сообщение дошло, куда требуется: губы Токе предательски задрожали, морщины на лбу сложились в новые складки.

— Не… не может быть, — запинаясь, выдавил парень, прижимая к сердцу одеяло, будто щит. — Это глупость какая-то.

— Глупость — это то, что ты, дубина, не видишь, что у тебя под носом.

— Под носом у меня были твои лапищи на ее си… — Токе задохнулся, с трудом проглатывая чуть не сорвавшееся с языка грубое слово, — сиамских близнецах!

Каю стоило огромного труда сдержать лошадиное ржание. Он выдал себя только булькающим звуком, заставившим Горца напрячься и подозрительно уставиться в каменное лицо товарища.

— Гхм, мои лапы, как ты выразился, — заметил Аджакти, немного овладев собой, — были там, куда их положили. Девчонка дразнила тебя, а ты, телок, уши развесил!

— Ага, еще скажи, что тебе это не нравилось! Видел я, как у тебя слюни капали!

— Ну меня хоть и называют троллем, но только наполовину, — ухмыльнулся Кай. — Так что, ничто человеческое мне не…

— Ладно-ладно, — прервал товарищ, на бледных щеках которого проступил намек на румянец. — Может, Лилия меня и дразнила, с нее станется. Но дразнилки — это одно, а… — Горец потупил взгляд, будто ища нужные слова в складках одеяла, — другое — это… другое. Она говорила тебе что-нибудь? Ну про меня? — Токе вскинул взгляд на друга. Отсветы жаровни мерцали в серых глазах, ожидавших ответа.

— Конечно, — уверенно кивнул Кай. — Говорила, и много чего. В основном про то, какой ты дурак набитый.

Горец вспыхнул, но Аджакти продолжал, не собираясь щадить товарища:

— Тигровая — девушка гордая. Она о своих чувствах трепаться не будет. А вот придираться к одному конопатому северянину, посмеиваться, взгляды бросать украдкой, заставить ревновать — да, это с нее станется.

Горец нахохлился и снова принялся изучать одеяло.

— А теперь скажи-ка мне, голубь, — Кай чуть нагнулся, заглядывая Токе в лицо, — как долго вы будете танцевать друг вокруг друга? Пока смерть не разлучит? Кажется, дама с косой и так уже достаточно долго торчала за спиной у вас обоих.

— Зачем ты сейчасговоришь мне об этом?! — В голосе Горца звучала неприкрытая мука, по-девчачьи густые ресницы беспомощно моргали. — Разве ты не видишь — теперь не время и не место.

— Со временем и с местом как раз все в порядке! — возразил Аджакти. — Зато вот с тобой…

— А что со мной? — встопорщился Токе. — Рана — пустяки. Перед глазами немного плывет — так это из-за той архи, которой ты меня накачал. Увидишь, гайену завтра несладко придется!

— В этом я не сомневаюсь, — Кай вздохнул и попробовал поймать взгляд товарища. Но Горец отвел глаза и сделал вид, что поглощен языками пламени в жаровне. Аджакти вздохнул. «Что ж, от топтания вокруг да около пользы не будет». — А тебе? Сколько у тебя будет времени, прежде чем шов разойдется?

В наступившей тишине мягко потрескивали угли, в которых делал свою тайную разрушительную работу огонь.

— Немного, — Токе помолчал. — Этот бой должен закончиться быстро.

— И как он закончится?

Между ними снова повисла пауза. Тени ползли по углам. Когда Горец заговорил, голос звучал устало:

— Это знают только боги.

Аджакти тряхнул головой:

— Это должен знать ты!Скажи, как ты собираешься надрать «псу» задницу?

Токе помрачнел:

— Справедливость на моей стороне, а значит, и Божественное провидение.