Аркан

Кай сделал шаг вперед, под сапогом что-то жалобно хрустнуло. Только теперь он обратил внимание на рассыпанные вокруг желтоватые кости — остатки позвонков, череп с оторванной челюстью, несколько ребер и прочая, почти неопознаваемая, мелочь. Похоже, он только что растоптал чей-то древний палец.

— Упс, — он поспешно отступил в сторону, но под ногами снова хрустнуло. Кажется, на сей раз он нашел недостающую челюсть. — Простите, ваше высочество! Кажется, это был ваш… дедушка?

— Не бери в голову, — нетерпеливо отмахнулась Сен. — То, что не утащили грифы, недостойно вознестись на небеса. Лучше посмотри в телескоп!

Аджакти повиновался. Инструмент походил скорее на подзорную трубу, чем на настоящий телескоп вроде того, что украшал обсерваторию Мастера Ара. Гладиатор склонился к окуляру, но не увидел ничего, кроме неясных цветных пятен. Магия, тролль ее побери! Девчонка успела и тут поработать. Он попытался подкрутить колесико на трубке, на которой стояло всего три отметки — буквы церруканского алфавита, явно выведенные детской рукой: «В», «А» и «Д».

— Что это значит? — указал он на символы.

Сен растянула большой рот в улыбке:

— Я усовершенствовала телескоп. Если поставить стрелочку на «В», он показывает только врагов. На «Д» — только друзей.

— Чьих? — поразился Кай.

— Смотрящего, конечно! Хочешь попробовать?

Он сомневался, что волшебный инструмент будет хоть чем-нибудь ему полезен, но послушно установил колечко на «Д». Аджакти не собирался посвящать маленькую ведьму в то, что сотворил с ним Мастер Ар. Возможно, это было всего лишь совпадением, но он довольно быстро обнаружил квадратик Танцующей школы с сырной дыркой плаца в середине, а у дверей — три крошечные, но отчетливо различимые фигурки. Папаша, Аркон и Тач.

— А что значит буква «А»? — оторвался он от окуляра.

Сен внезапно помрачнела:

— Ничего. Попробуй лучше своих врагов найди.

Кай покачал головой:

— Чтобы их найти, мне помощь не нужна.

Маленькая волшебница призадумалась и серьезно кивнула:

— Мне, в общем-то, тоже. Просто забавно иногда наблюдать за их возней, когда они ничего не подозревают.

Кай решил, что действительно неплохо было бы глянуть, что там поделывает Омеркан. Только навряд ли через телескоп можно подслушивать, а обнаружить принца тискающим какого-нибудь молокососа ему совсем не улыбалось. Сен между тем продолжала:

— Мне тоже больше нравится выглядывать друзей. Только вот раньше, сколько я ни смотрела, никого не видела. До сегодняшнего дня.

Карие глаза многозначительно остановились на «эльфе». Аджакти смутился и перевел взгляд на темнеющее небо над городом:

— Мне надо идти, госпожа. Я должен успеть в казармы до вечерней поверки, или меня объявят беглым.

Сен долго молчала, и Кай вынужден был снова повернуться к ней — от взбалмошной чародейки можно ожидать любого подвоха. Быстро упавшие зимние сумерки бросили на грубоватые черты девочки серые тени, у широкого рта залегли горькие складки. Внезапно Сен показалась гораздо старше своих лет.

— Глорфиндел, за отвагу я посвящаю тебя в рыцари… — Девочка запнулась, подыскивая подходящий титул: — Телескопа и Черепа. Преклони колено.

Аджакти открыл было рот, но выражение, мелькнувшее в глазах «принцессы», заставило его повиноваться. Он слишком хорошо знал этот взгляд — взгляд отверженного, боящегося, что его снова отвергнут. Сен сняла телескоп с подставки и легко коснулась трубкой плеча гладиатора:

— Служи мне верой и правдой, сэрГлорфиндел.

Кай увидел, как сверкающие нити заклятий выстрелили из пальцев девочки, скользнули по телескопу, мазнули его плечо. Наверное, чародейка пыталась связать его «игрушечной» клятвой. Он не собирался посвящать ее в то, что магия против него была столь же действенной, как пыточный инструмент ее «палача».

Четверть часа спустя они оказались у калитки в садовой стене, выходившей на другую улицу. Любимец Сен пропал по пути — наверное, решил, что хозяйке больше ничего не угрожает.

— Приходи еще, — бросила «принцесса», изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал безразлично. — Калитка всегда заперта, но я увижу тебя в телескоп и отопру.

— Я не знаю, — замялся Кай. — Что, если это станет известно? Твои родители…

Сен усмехнулась:

— Мой рыцарь боится?! Зря. Всем все равно. — Она чуть помолчала и наконец выдавила, кривя губы: — Так ты придешь?

В этот момент Кай понял все: замученных кукол, игры на костях, подзорную трубу, показывающую только врагов. Сен была одинока так же, как и он. Родители наверняка знали о ее даре — или, по церруканским понятиям, уродстве. Они использовали положение и власть, чтобы спрятать свой позор, свой темный секрет за высокими стенами. Подальше от любопытных глаз и ушей, чтобы, не дай Ягуар, никто не догадался. Девочке не с кем было играть, и она придумала себе фрейлин, эльфов и тюремщиков. Возможно, по стечению обстоятельств, Кай оказался первым за долгое время человеком, который уделил ей внимание. Пусть даже по принуждению. Или не только?