Аркан

«Эх, даже разозлиться на дурака как следует не получается. Шею бы сопляку намылить, чтоб в следующий раз свой нос не совал в дела старших. Да только как забудешь этот взгляд… Это выражение лица — то самое, которое я часто видел у младшего, когда деревенские пацаны зажимали его в угол. Но на сей раз виной всему не горлицкие задиры, а я сам. Ну что мне стоило язык-то придержать? Знал же, как Найда больнее всего ударить, и не смолчал. Разве это не подлость, недостойная моего положения? Всегда и вечно это мое положение! Наследный ленлорд тут, наследный ленлорд там, это вашей светлости нельзя и то непозволительно. А навоз в хлеву грести позволительно? Ладно хоть уборные отец еще не посылал чистить. Другое дело — Найд. Сирота, без роду и племени, он свободен, как ветер в поле, и признает лишь один авторитет — отцовский».

О прошлом Найда они никогда не говорили. Айден, в общем, знал то же, что и все. Но он чувствовал, что сироту и опекуна связывала какая-то тайна — связывала узами, которых у него с отцом никогда не было и не будет. Найд не боролся с молодым ленлордом за любовь Харриса, не заискивал, не напрашивался на ласку. Но каждая улыбка отца, подаренная не сыну, а приемышу, каждый молчаливый диалог голубых и карих глаз, словно исключавший Айдена из маленького союза, рвали его сердце, заставляя мучиться самой обычной ревностью. В глубине души Айден стыдился своих чувств, но поделать с собой ничего не мог.

После появления в доме сироты мать часто заверяла Айдена, что он навсегда останется ее единственным сыном. Но парень не забыл, как леди Женевьева носилась с приемышем в первые недели. Ежедневно меняла повязку на шее, откармливала, перешивала по размеру старую детскую одежду, болтала с немым мальчишкой без умолку — за двоих, покупала на ярмарке новую обувь, хотя сапоги родного сына давно просили каши. Найд плохо спал по ночам и часто будил Айдена, с которым делил комнату, стонами и мычанием. Тот ворчал, и тогда сирота начал ночами выходить во двор, благо погода позволяла. Однажды Айден проснулся и захотел отлить. На крыльце он увидел мать, полуобнявшую чужого мальчишку за плечи и вполголоса напевавшую какую-то песенку, будто укачивая младенца. Он тогда нарочито громко затопал в сенях, Найд встрепенулся, как птаха испуганная, оттолкнул руку Женевьевы и удрал в темноту.

Айден помнил первые слова, сказанные приемышем. Они не были о чем-то важном или значительном, как не был особенным и тот день, когда немой заговорил. Парень помнил, что сидел в ветвях старой яблони, изображая отважных защитников борга, высматривающих в облаках злобного дракона. Вдруг Найд появился внизу, во дворе. «Молоко принесли!» — сказал он и скрылся в доме. Айден был на полпути с яблони, когда до него дошел смысл происшедшего. Очевидно, леди Женевьева послала приемыша с известием о приходе девки со свежим удоем, зная, как сын любит парное молоко. Вместо того чтобы, как обычно, объясняться знаками и тянуть названого брата за одежду, Найд избрал новый способ общения.

Сегодня Айден попрекнул младшего, напомнив ему о прошлом, которое сироте больше всего хотелось навсегда похоронить. Да еще и по лицу вмазал. «Что же теперь делать? Извиняться перед Найдом? Сделать вид, что ничего не случилось? Вздуть, чтоб впредь неповадно было? Интересно, а как отцу пацан свое неурочное появление объяснил? Что, если настучал про рыжую? — Тут парень устыдился своих мыслей: — Вот уж чего-чего, а ябедничества от Найда меньше всего можно ожидать. Что возвращает нас к тем же баранам. Извиниться, дать в лоб или ничего не делать?»

В этот момент произошло событие, заставившее Айдена совершенно позабыть о том, что он собирался сделать с воспитанником отца. Между соседским курятником и ленлордовым черепками увешанным тыном из воздуха высунулась… рука. Необычайно белая и изящная дамская ручка с наманикюренными ноготками. Появилась, сделала ладошку ковшиком, поймала горсть холодных капель, брезгливо встряхнулась и спряталась обратно. Вместо нее из воздуха чуть пониже появилась столь же изящная ножка, затянутая в блестящий алый сапожок. Ножка осторожно пощупала воздух, над ней возник алый, под цвет сапожку, длинный предмет. Предмет щелкнул и распахнулся грибком, который, однако, вместо обычных мухоморных пятен украшали замысловатые цветочки и птички. Сапожок, надежно прикрытый «грибком» от дождя, высунулся подальше, а за ним последовала дама целиком, неизбежно плюхнувшаяся бы в глубокую лужу, не окажись рядом Айдена.

Красивый рыцарственный прыжок — и сын ленлорда приземлился на краю мутного водоема, подхватил выпавшую из воздуха прелестницу. Надо отдать должное незнакомке: она ничуть не смутилась от такого приема. Только крикнула обратно в воздух голосом таким пронзительным, что у Айдена зазвенело в ушах:

— Смит, разиня! Кто навел портал в метре над землей?!

Верзила в коричневом плаще ступил на поверхность лужи, не замочив ног, и начал оправдываться:

— Всего в полуметре, светлейшая Летиция. К тому же вы ведь сами…

— Заткнись! — взвизгнула названная Летицией.