Аркан

Ресторан «Дымов» располагался в старом здании на Дмитровке, недалеко от знаменитого театра. Дорогой, экстравагантный, с вышколенным персоналом, он считался модным и привлекал солидную публику. Несмотря на середину лета, внутри было прохладно и спокойно. Приглушенные звуки живой музыки располагали к неторопливому разговору.

– Я надеюсь, вы не откажете мне, – Аркадий указал на строчку в меню, – попробовать вот это блюдо на двоих.

– Сережа, – ее тонкие брови чуть дрогнули, – вы всегда предлагаете дамам мясо с кровью?

– Запеченное на углях, – добавил кавалер, ничуть не смущаясь. – Мне кажется, что тут наш вкус совпадает.

Она лишь вопросительно взглянула в ответ.

– Уверен, что вы не вегетарианка и предпочитаете сухие красные вина сладким немецким или итальянским.

– Какая самоуверенность! – легкая улыбка тронула ее крупные, четко очерченные губы. – Но, признаюсь, что интуиция вас не подвела.

Он жестом подозвал официанта и начал разговор о вине к ужину. Осторожно наблюдая, как реагирует спутница на предложения сделать тот или иной выбор, Арик остановился на «Медо» урожая 1993 года.

– Угадал? – его ребяческая улыбка развеселила спутницу.

– Сереженька, вы мне напоминаете юного следопыта.

– Грешен, – смутился он. – Хотелось произвести на вас впечатление.

– И Zippo тоже не случайно? – неожиданно спросила Анна.

– Нет, – он в упор посмотрел в ее красивые большие глаза. – Я действительно искал черную модель. Потерял свою недавно.

– Обычно мужчины очень привязываются к своим игрушкам, – она не отвела взгляда и спокойно добавила. – Только не считайте меня таковой…

Они помолчали, увлеченно разглядывая публику, постепенно заполнявшую ресторан. Среди посетителей мелькали знакомые лица актеров и популярных телевизионщиков. Когда зазвучала мелодия из известного фильма, кавалер пригласил даму на танец. Он был чуть выше своей элегантной спутницы в длинном черном платье. Чуть склонив голову, шептал ей на ушко что-то смешное, увлекая в танце к небольшому пятачку рядом с музыкантами.

Оживленные танцами, они вернулись к сервированному столу. Первый тост был за то, чтобы перейти на «ты». Это случилось без лишних слов и традиционных процедур. Просто они стали обращаться друг к другу, как давние знакомые или одноклассники, не испытывавшие прежде особенно пылких чувств. Но что-то было между ними. Они ощущали это неясное стремление быть вместе, что-то обсуждать или просто молчать. Это не было страстью или необузданным желанием, это было какое-то глубинное влечение, которое трудно понять и сформулировать. Особенно мужчине, привыкшему все анализировать.

Анна влекла к себе мужчин, многое испытавших и переживших самостоятельно. Не то, чтобы циников или критиканов. Нет. В ней было нечто загадочное, что многие теряют после некоторого опыта близких отношений с противоположным полом. Она могла растревожить уже немолодую душу какой-то глубинной таинственностью, чем-то большим, чем мимолетное увлечение или быстрый роман. Аркадия не оставляла мысль, что с Анной будет интересно и после бурной ночи, и после долгой беседы о чем-то серьезном, и после молчаливой прогулки по осеннему парку. Не зря у него вырвалось, что это – женщина-ночь.

– Как ты догадался, что я люблю мясо с кровью? – вывел его из задумчивого состояния неожиданный вопрос.

– Ты двигаешься, как охотник.

– Так стремительно? – улыбнулась Анна и опять чуть наклонила голову.

– Нет, – Арик сделал неопределенный жест рукой. – Как пантера… Грациозно и все время готова к прыжку. Ни одного лишнего движения. Каждый шаг просчитан.

– Почему, не львица? – легкая усмешка пролетела по четкой линии ее губ. – Ведь они приносят добычу своему льву.

– Львицы живут в прайде. Семьей. Принимают подчинение. А у тебя взгляд иной.

– Интересно. Какой же?

Он повертел в руках бокал, пытаясь отыскать в памяти какой-нибудь поэтический образ, но не смог. Все, что касалось этой женщины, казалось Аркадию необычным. Загадочным. Даже непостижимым. И он неожиданно для себя признался:

– У меня такое впечатление, что все поэты и прозаики прошлого не встречались с такой женщиной, как ты. Иначе кто-то из них непременно бы описал свои впечатления. И это описание не осталось бы в тени потому, что оно не может быть блеклым или обыденным… Вот раньше мне казалось, что фраза Булкакова «В комнату вошла женщина необычайной красоты» очень правильно сказана. Любой может интерпретировать ее по-своему. Красота у разных народов несколько различна, и тут каждый сможет продолжить ее, ориентируясь на свои представления о красоте.

– Ты хочешь сказать, – живо заинтересовалась Анна, – что у красивой японки всегда будут раскосые глаза, а у негритянки курчавые волосы?

Он мягко остановил ее отрицательным жестом.

– Я помню, как герой в романе Ивана Ефремова пытался сводить понятие красоты к неким стандартам удобства или безопасности. Но это неверно.

– Что ты имеешь в виду?