Аркан

– А нечего разбрасываться чужим добром! – вякнул этнограф. – Сумма-то немаленькая в учетной карточке за каждый такой телефончик.

– Не будем считать чужие деньги, коллеги, – охладил их пыл Арик, – А вот кто такой этот Рязанов мне очень хочется узнать. Судя по аппарату, которого нет даже у админа, это…

– Лицо, приближенное к императору, – позволил себе прервать размышления командора Михалыч.

– Ох, погорим… – запричитал Виктор Петрович. – Пить дать, погорим с этим фашистом.

– Технику уважать нужно, любезный, – нравоучительно пропел голос Аркадия Михалыча. – Что ж нам теперь отказываться ездить на «ЗИЛах», если это раньше был завод имени Сталина. Вспомни, как вдова шаманила над сотовым Филина, чтобы паролик узнать… А? С уважением. Потому и наколочку дала. Верную, между прочим.

– А папаша Мюллер говорил, что американцев погубит их же техника, – не сдавался этнограф.

– Ша! – прервал разгоравшийся спор несостоявшихся парламентариев Аркадий. – Я скопировал личное дело Рязанова из архива отдела кадров…

Все замерли перед монитором, на котором открылся файл с текстом и фотографией сотрудника. Жуткая догадка холодком пробежала по спине хакера. Мелкая дрожь ударила по пальцам, но он сделал над собой усилие и, быстро скопировав фото в графическую программу, откадрировал изображение, оставив на экране только глаза.

– Вот гад… – прохрипел голос Аркадия Михалыча.

С монитора смотрели те самые темно-серые глаза, которые сковали Арика в тот злосчастный момент на берегу Волги, когда он оседлал убийцу Дельфинчика.

Глава XXIX

– Ты уверен, что это именно тот человек? – долгожданный голос неожиданно прорезался во сне Аркана.

– Светка! – рванулся в постели беглый зэк.

– Ну, кричать вовсе не обязательно, – ее голос был серьезным. – Четвертый месяц на свободе, не четвертый год на зоне… Никак не привыкнешь?

– Я ждал тебя.

– Сейчас я тебе не нужна, – Дельфинчик говорил с какой-то грустью. – И пусть тебя не смущают женщины, которые встречаются на пути. Я знаю, что ты никогда не станешь монахом. Не будем питать иллюзий.

– А ты не можешь… Ну, как-нибудь там…

– Принять облик Анны? – в ее голосе зазвучала грусть. – У тебя одно на уме, Аркаша… Можешь пофантазировать, ноты должен понять, что мне позволено общаться не ради забавы, а только потому, что нужно остановить одного нелюдя. Ты ведь понимаешь, что я не единственная его жертва.

– Светка, – Арик так давно хотел поговорить с ней, а теперь растерялся и путался в словах, – ты привыкла там? Ну, вообще…

– Вижу, что не об этом хочешь спросить. В твоей душе еще живо то чувство, которое могло бы разгореться между нами… Все пройдет. У меня тут нет поклонника, если ты об этом. В ином мире многое иначе. Всякие мелочи, которые в вашем мире некоторые превозносят на пьедестал, тут отбрасывают, как шелуху.

– Погоди, – взмолился беглый зэк, – а душа бессмертна?

– Ты по-прежнему иногда бываешь смешным, несмотря на то, что уже кое-что испытал и должен был бы понять. Многие в вашем мире полагают, что, если они узнают какой-то секрет или то, что они считают большой тайной, их жизнь кардинально изменится. Смешно. Это все равно, что прочесть табличку «Не мусорить». Один и без нее не позволяет себе разбрасывать мусор, а другой все равно кинет. Даже если поставить часового. Дождется удобного момента и бросит.

– Ну, тогда и книги ни к чему.

– Ошибаешься! – усмехнулась она. – Книги для тех, кто убежден, что мусорить нельзя, но не знает, как это сделать.

– Ему нужны чертежи урны? – попробовал пошутить Аркадий.

– Каждый выбирает свой путь. Одни будут хором молиться, чтобы на пятачке перед домом было чисто. Другие поставят урны на каждом шагу и будут соответственно воспитывать своих детей. Но когда-нибудь отыщется тот, кто изобретет способ все делать без упаковки и отходов.

– И его возьмут в иной мир за заслуги…

– Миров много, – с какой-то горечью произнес голос Дельфинчика, – и далеко не все из них идеальны. В том мире, где остался ты, у некоторых есть возможность самостоятельно выбирать дальнейший путь.

– Что для этого нужно? – не удержался Арик.

– Тебе прочесть табличку? – ее звонкий смех растаял где-то вдалеке.

Беглый зэк резко открыл глаза и рывком сел в кровати. Не одеваясь, вышел на балкон. Он никак не мог привыкнуть к этой грани между всей прошлой жизнью и настоящим. Ему хотелось быстрее забыть зону и все, что с ней связано, поэтому он заставлял себя отказываться от воспоминаний, которые посещают еще не до конца проснувшееся сознание, которое в дреме то возвращается в какие-то фантазии или прошлое, то присматривается к реальности, еще не решив, как поступать далее. И этот медленный переход всегда тянул его назад, в зону.