Аркан для букмекера

— Телефон он мне давал. Просил позвонить, если что-то узнаю новое в дополнение к известным фактам. Сейчас посмотрю в записной книжке. Вот, нашла.

— Позвоните ему немедленно. Пусть срочно приезжает и заберет эту кассету. Не мешкайте ни минуты. Пока эта кассета у вас, вы подвергаетесь смертельной угрозе. Все остальные я заберу, спрячу на всякий случай. Они в вашем деле лишь повредят, загрузят сыщиков ненужной информацией. Ну, я побежал. Позвоню вам часа через два. Вы все подробно расскажете. Звоните, звоните на ипподром. Нет на месте — пусть разыщут. Не откладывайте ни на минуту.

ВСТРЕЧА

Накануне у Синебродова была тяжелая игра в ночном клубе на Новом Арбате. Его партнер — король рамса и подкидного дурака — имел университетское физико-математическое образование, феноменальную память и уникальную способность подмечать и запоминать самые незначительные типографские огрехи на рубашках карт. Если в рамс и подкидного еще находились желающие составить ему партию, то в терц — практически никого. Одним из немногих был Синебродов.

Игра закончилась лишь под утро с хорошим плюсом для Владимира Александровича. Домой он приехал, когда уже начинало светать. Проспал до полудня, а когда проснулся, нашел на столе записку от Градолюбовой.

«Володя, постарайся быть вечером дома. Ты не забыл? Сегодня у нас с тобой юбилей. Возможно, придут гости.

Целую. Лида».

Синебродов мечтательно улыбнулся. Надо же! Никогда специально не гонялся за любовью, и так повезло. Уже столько лет вместе, а волнуюсь всегда, как пацан. Он почувствовал удивительный прилив сил, щемящую сердце нежность и опять, как случалось с ним тысячу раз, ощутил нерасторжимость их союза.

У многих этот союз вызывал недоумение и в то же время тайную зависть. Они не могли понять, что общего может быть у уголовника, профессионального карточного игрока и преуспевающей журналистки, воспитанной в интеллигентной добропорядочной семье на безоговорочном уважении к закону, к тому же с внешними данными героини латиноамериканских сериалов. Не верили, что их может связывать глубокое чувство. И тем не менее это была любовь, которая уже тогда, в годы их молодости, подменялась такими суррогатами, как брак по расчету или по половой совместимости, не говоря о нынешних временах, когда понятие «любовь» начисто исключено из взаимоотношений мужчины и женщины, заменено брачным всеобъемлющим контрактом или «занятием любовью».

Практичный молодой человек может не согласиться, дескать — любви нет. Кто-нибудь видел ее, трогал руками? И по-своему будет прав. Любовь — понятие эфемерное, но именно она помогла Синебродову остаться самим собой, сохранить человеческое достоинство, да и просто выжить в скотских условиях родной пенитенциарной системы.

Любовь во многом сродни совести, тоже как бы «вещь в себе», и не нуждается ни в каких видимых проявлениях. Она в самом человеке, как и совесть, и он сам себе — судья, обличитель и палач. Любовь подвигает смотреть на избранника сердца снизу вверх, боготворить и идеализировать. Что же касается Синебродова, то он стремился быть достойным Лидии Михайловны, оставаться именно тем, кому она отдала лучшие годы, не дать ей разочароваться, усомниться в правильности выбора.

Градолюбова часто задумывалась над природой своих взаимоотношений с Синебродовым, искала им разумное объяснение и не находила. Он ничего не скрывал от нее, был с ней предельно откровенен и всегда оставался самим собой — вором отчаянным и бесстрашным, компанейским веселым парнем, умеющим многое взять от жизни. Что касается его сущности, внутреннего содержания, то Градолюбова без всякой натяжки могла считать его высоконравственным человеком, если бы не маленькое «но»: он воровал. Хотя справедливости ради надо заметить: воровал ворованное у граждан внешне благопристойных, но жуликов по сути, пользовавшихся служебным положением, высоким покровительством и прочими аналогичными правами. Их наказывал Синебродов — робингудствовал, хотя, конечно, Градолюбова всей этой «кухни» не знала. В конце концов она перестала ломать голову над неразрешимой проблемой и приняла любовь к Синебродову как нечто фатальное, ниспосланное с небес. И ни разу не пожалела об этом. С ним ей было легко, надежно и абсолютно спокойно.

Внешне их отношения выглядели буднично и неброско, никакой экзальтации, все естественно, без надрыва, и в то же время между ними существовала неразрывная телепатическая связь: когда кому-то из них бывало худо, это тут же ощущал другой, а если все было нормально, они просто жили, спокойно занимаясь своими делами.

Способность любить, наверное, такой же дар Божий, как всякая одаренность. С детства Синебродов был влюбчивым и впечатлительным, любовался принцессой Греза из соседнего подъезда, строил воздушные замки и жил в них в свое удовольствие. Не будь Градолюбовой, он наверняка влюбился бы в другую девушку и был бы так же верен ей всю жизнь.