Аркан душ [СИ]

А дальше… а дальше у меня приключилась банальная истерика. Только я уже не швырялась огнем, а рыдала в мужа, как нормальная баба, а не чокнутая паяльная лампа. Ровно до того момента, как вдруг вспомнила об Эльре.

Идиот героический. Придурок. Эгоист ушастый!

Когда я увидела, во что превратился утонченный красавец-эльф после того, как заслонил меня от демона, меня опять затрясло. Я не знаю! Почему потерять его было так же больно, как если бы я теряла Лешку! Не знаю!

Я даже коснуться его не смогла — огромный ожог покрывал все тело. Дурак, дурак! Как же так… это неправильно… неправильно!

И даже их дурацкие мужские перешучивания с Лешкой (когда?! Они успели?! Спеться?!) меня не утешили. Ни в какой восстанавливающий сон я поначалу не поверила. И только когда Эльре, снова улыбнувшись мне растрескавшимися до крови обожжеными губами, вдруг застыл, резко выпрямился и вдруг оказался внутри огромного, похожего на стеклянную призму, кристалла, я поняла, что он, возможно, не шутил.

Там, в глубине своего «хрустального гроба» он снова стал прежним, ожоги исчезли и этот долбанутый на все уши эльф стал похож на спящего красавца из сказки. Придурок… триста лет — это почти вечность. Это целая жизнь… без него.

— Пойдем, Кнопка, — тихо сказал муж, обнимая меня за плечи и вытирая текущие по моим щекам слезы. — Пора домой. Дети заждались.

Я всхлипнула и улыбнулась ему, прячась в его объятьях, таких надежных и привычных. Родных. Домой…

— Не реви, не выкинем твоего спящего красавца, — тем временем успокоил меня муж, которому на ум пришли те же ассоциации. — И в погреб не засунем, так и быть. Поставлю его тебе в отдельную комнату, будешь приходить и любоваться. Все же не чужой ушан, да и мужик оказался хороший. Жаль, морду я ему как следует набить не успел.

— Мужская логика? — не выдержала и снова всхлипнула я, следя, как четверо орков затаскивают кристалл с Эльре в сани и заботливо прикрывают его шкурами.

— Ну есть маленько. Я ему двинул, когда он Никитоса привез. Но мало, Кукушонок не разрешил, сказал, что это хороший зайчик и его бить нельзя. Пришлось отложить разборки на потом, да все некогда было, и не к месту — мы тебя искали. Ушастый пол-континента магов на уши поднял. Полезный оказался эльф, короче. Вот и договорились, что разберемся между собой по-мужски после того, как тебя вытащим. Кто ж знал, что эта хитрая морда и здесь обдурит!

Непривычно многословный Лешка за время своей речи успел устроить меня в других санях, накрыть пологом и даже вытащить откуда-то котелок с горячей густой похлебкой. И явно старался отвлечь меня от тяжелых мыслей нарочито шутливым тоном. Но я чувствовала, что ему тоже тяжело. Немыслимым образом самоотверженный ушастый жулик и эгоист успел завоевать и Лешкину симпатию…

Я не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы упрямый эльф не уснул на триста лет. Врядли они с моим мужем договорились бы настолько, чтобы меня поделить. Да и мне эта мысль казалась дикой несмотря ни на что. А так…

Через оркский портал мы прошли сразу в ту долину, где нас ждали дети. Наши дети…

Кочевье уютно устроилось между двумя довольно высокими холмами, на берегу довольно шустрого и говорливого ручья. Белые перевернутые пиалушки юрт разбрелись по обоим его берегам, ярко выделяясь на фоне только-только пробившейся первой зелени.

Лешка остановил коня, на котором мы ехали и с улыбкой спросил:

— Красивое место, правда? Там чуть дальше лес, говорят грибов по осени — хоть косой коси.

— Красиво, — согласилась я, но сама в это время до рези в глазах всматривалась в мельтешащих среди юрт ребятишек. И не ошиблась. От гомонящей стайки черноволосых маленьких колобков вдруг отделился один светленький, и резво покатился в нашу сторону.

Я едва не спрыгнула с седла, муж еле успел меня придержать:

— Да куда ж ты… Кнопка! А ну спокойно, и не реви! Напугаешь ребенка!

Какой там! Уже через несколько секунд я, рыдая и хохоча от счастья одновременно, поймала восторженно визжащий колобок в объятья и закружилась на месте, обнимая и целуя укутанного в оркские одежки Кукушонка.

А от крайней юрты к нам уже бежала Катюшка, причем так и держа на руках своего липучего крокодильчика. Ее Крокодил едва поспевал за шустрой Котейкой, и тоже чего-то явно ворчал совершенно в Лешкином стиле. То ли про «Споткнешься и упадешь, полоумная», то ли про «Он уже тяжелый, хватит баловать!»

Словами не передать то чувство, которое переполнило меня и выплеснулось в виде огненных фейерверков, когда я вдруг поняла, что моя семья — вся моя семья! Снова со мной! И никто больше нас не разлучит!

— Теперь у нас не мама, а артиллерийская установка, — не преминул пошутить муж, со смехом обнимая сразу нас всех — меня, Кукушонка, Катюшку, даже сейчас не выпустившую из рук своего Шику… Эрхои остановился чуть поодаль и улыбался во все тридцать два — или сколько их у него там — клыка.