Архангел

«… В последнюю уже минуту он вдруг открыл глаза и обвел ими всех, кто стоял вокруг. Это был ужасный взгляд, то ли безумный, то ли гневный и полный ужаса перед смертью и перед незнакомыми лицами врачей, склонившихся над ним. Взгляд этот обошел всех в какую-то долю минуты. И тут, — это было непонятно и страшно, я до сих пор не понимаю, но не могу забыть, — тут он поднял вдруг кверху левую руку (которая двигалась) и не то указал ею куда-то наверх, не то погрозил всем нам. Жест был непонятен, но угрожающ, и неизвестно, к кому или к чему он относился… В следующий момент душа, сделав последнее усилие, вырвалась из тела».

Это было написано в 1967 году. Когда сердце Сталина остановилось, врачи велели реаниматору Чесноковой, сильной молодой женщине, сделать Сталину искусственное дыхание, нажимая на грудь и дыша ему в рот, что она и принялась делать, пока Хрущев, услышав треск ребер, не велел ей прекратить, «… неизвестно, к кому или к чему он относился…» Келсо подчеркнул эти слова. Если Рапава сказал правду, совершенно очевидно, кого проклинал Сталин, — Лаврентия Берию, человека, укравшего ключ от его личного сейфа. А вот почему Сталин указал на фотографии детей — менее ясно.

Келсо постучал карандашом по зубам. Все это неубедительно. Он мог представить себе, что скажет Эйдлмен, если в подтверждение своей гипотезы он сошлется на такой материал. При мысли об Эйдлмене Келсо взглянул на часы. Если сейчас уйти из библиотеки, он может появиться на симпозиуме как раз к обеду, так что никто не заметит его отсутствия. Он собрал книги и понес их к столу выдачи, а туда только что поступила вторая часть второй книги Волкогонова.

— Так как, — спросила библиотекарша, раздраженно поджимая губы, — вам нужен этот том или нет?

Келсо помедлил и чуть не сказал «нет», а потом решил, что, пожалуй, лучше докончить начатое. Он вернул библиотекарше принесенные книги, взял Волкогонова и пошел назад, в читальный зал.

Книга лежала перед ним на столе унылым коричневым кирпичом. «Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина», издательство «АПН», Москва, 1989 год. Он прочел эту книгу, как только она вышла, и с тех пор не испытывал потребности в нее заглядывать. Сейчас же с восторгом смотрел на нее, затем пальцем отбросил обложку. Волкогонов был трехзвездным генералом Красной армии со связями в Кремле; он получил при Горбачеве и Ельцине специальное разрешение на доступ к архивам, благодаря чему создал три монументальных труда: жизнеописания Сталина, Троцкого и Ленина, каждое следующее — более ревизионистское, чем предыдущее. Келсо пролистал том до указателя, нашел ссылки на смерть Сталина и мгновение спустя увидел то, что не давало ему покоя с тех пор, как Папу Рапава исчез на московской заре:

«А. А. Епишев, который, напомню, работал одно время заместителем министра государственной безопасности, рассказывал, что у Сталина была толстая тетрадь в черном коленкоровом переплете, куда он иногда что-то записывал… он предполагал, что Сталин какое-то время хранил и некоторые личные письма от Зиновьева, Каменева, Бухарина и даже Троцкого… Мне, несмотря на все попытки, не удалось выяснить ни содержания, ни судьбы личных записей „вождя“.

Епишев не раскрыл своего источника, но, согласно Волкогонову, у него были на этот счет предположения. Он считал, что личные бумаги Сталина были взяты из его кремлевского сейфа Лаврентием Берией, когда Генерального секретаря парализовало.