Архангельск

Вдоль берега громоздились штабеля товаров, накрытые парусиной. Велел поставить и тут посты морпехов. Уговорил Осипа ехать в Архангельск и арендовать много больших складов на полгода, а также договариваться с ладьями на перевозку грузов от нас в эти ангары. Иначе скоро мы тут завалим весь берег, да и товар попортим.

Обратив внимание, что на меня несколько странно смотрит большинство как жителей, так и работников, нашел время расспросить Таю о слухах. Оказывается, я страшный человек! Пули на лету ловлю зубами и хладнокровно расстреливаю полдеревни. Из положительного – обласкан царем и спасаю целые деревни от лютой смерти. Как это все в одной моей тушке поместилось, никого не интересует. Но службы за мое здравие проводят регулярно. Мой титул тут никого особо не волновал, ну князь и князь, главное, чтоб человеком хорошим оставался.

Подарки мои из Москвы расставили и развесили по чердаку. Лошадь стоит в конюшне у дома, которую срочно сооружали. Уход за ней по-прежнему на Тае, но в основном с ней возится Кузьма, а Тая возится со мной. Все же здоровым себя пока не чувствовал.

* * *

Окончательное выздоровление оказалось таким, что захотелось залезть обратно в постель. На меня плотоядно облизывались все мастера, и над головой висела куча проблем, которую возглавлял этот злосчастный заклад. Пожалуй, не встреться с Петром, жил бы себе спокойно, ладью бы какую водил, с кузнецом местным диковины бы делали изредка, под настроение. А тут такие гонки, что чувствую себя лошадью. И кстати, очень похоже. На скачках всю работу делает лошадь, а почести и вкусности достанутся жокею. И что нас еще роднит, нет у лошади возможности отказаться от скачек. Скачки назначены, коль не можешь, то ты дохлая кляча. В прямом смысле дохлая. Верно говорит народная мудрость – труд сделал из обезьяны человека, и теперь он планомерно делает из него лошадь.

Одним из первых дел было разослать слух о вербовке рабочих для очередного большого строительства. Просил собраться как можно больше народу, в основном плотников и каменщиков, лето тут короткое. Платить обещал рубль в месяц, мысленно ужасаясь, что за лето может получиться расходов, сравнимых со стоимостью «Орла». Но надо было много строить и перестраивать, в том числе копать яму под новую домну и строить ее.

Про массированное строительство жилья и новых цехов вообще молчу. И необходимо срочно увеличивать мощность мельницы. Благо плотина и расход воды позволяли поставить еще минимум два колеса. Но потом надо будет искать другие ходы, расход воды не резиновый и никакими ухищрениями, кроме разворота рек, его не увеличить.

Потом вспомнил о переселенцах и нажаловался в Холмогоры на татей, шалящих по трактам и мешающих государеву делу. Переселенцы, пришедшие со мной, татями уже не считались. Все – далее не моя забота, совесть так не считала, но мы вели переговоры, и была надежда на компромисс.

За прошедшие после ранения недели втянулся в новый ритм работы. Вносить свежие диковины не имело смысла, хоть и хотелось. Но основная задача была обеспечить ярмарку товарами, а будущие проекты деньгами. Управление заводом, работающим на грани фола, само по себе интересно. Каждый день аврал. Плохо, что начали разваливаться станки, так что пока работал один, рядом надо было строить другой.

По Двине пошли первые ладьи, и мы начали перегружать товары с забитого вавчугского берега в архангельские склады. На «Орле» установили мачты и заканчивали с такелажем. Команду матросов отправил на тренировки – карабкаться на мачты и ставить паруса. Пусть еще до спуска корабля осваиваются.

Эти потенциальные гонщики вызывали у меня чувство тихого ужаса. Нет, они прекрасно разбирались, куда повернуть реи и как поставить стакселя, им надо было только механику действий показать, причем одного раза хватало. Проблема была в том, что мне не приходилось ходить на таких судах. Было дело, лазил по «Товарищу» и «Крузенштерну», но чтоб на нем полноценную парусную вахту отстоять… Так что я делал вид, что крутой ходок на клиперах, а мои матросы делали вид, что они будущая крутая команда.

И еще одна проблема. Это были опытные и тертые морем мужики, но медлительные и в большинстве немолодые. Тройка молодых и юнга не в счет. Так что их влезание на верхние ярусы напоминало старт ракеты, медленно, но величаво выходящей из шахты. Думал даже разбавить холмогорскую артель молодыми кадрами со стороны, но потом посидел, послушал разговоры поморов и понял, разбавлять – только портить. Это сбитая артель, друг друга понимают с полуслова, устоявшиеся связи. Нет, пусть будет как есть.