Архангельск

Отправили письма. Представляю, что начнется через десять дней в цехах.

Теперь при светских визитах на саркастические улыбки отвечал не менее язвительными ухмылками. Летом, господа, посмотрим.

Вечерами были офицерские посиделки, так как все служилые воспринимали меня как полковника, то посиделки стали чуть менее травматичные для печени, однако утром входить в рабочий режим было трудновато. Иммунитет, на который рассчитывал, у меня так и не выработался.

На посиделках сплетничали и обсуждали Азовские походы, прошедший и будущий. По поводу прошедшего все мнения сходились к одному – еще чуток, и мы бы османов сковырнули. А про будущий поход – сейчас царь-батюшка галер настроит, и сковырнем обязательно. Так что обсуждали в основном этот «чуток» и насколько большое будет «обязательно». Сам поход давно разобрали на косточки и косточки неоднократно перемыли.

Переболев после нескольких наших вечерних посиделок, Федор теперь предпочитал наносить вечером визиты. Тая наконец-то наговорилась с Анной, но теперь и она начала участвовать в светских мероприятиях вместе с фавориткой Петра, чему не мешал, а, наоборот, тщательно ее инструктировал для усиления эффекта наших позиций. Можно считать, в среду мы вписались. Тая теперь стала очень ценным источником информации для планирования визитов. Так как сроки у нас ограничены, вернуться надо было еще по снегу. Приходилось тщательно планировать визиты и согласовывать, кому, что и главное как говорить.

Выехали из Москвы на последней неделе февраля, надеюсь, все же успеем.

Крюк в Кузяево скомкали спешкой, слишком долго укрепляли позиции в Москве. Но не обижать же людей, которые все лето трудились над шикарным поместьем и заводом. Мне все очень понравилось, обещал летом прислать мастеров на завод, и начнем работу. Поместье вызвало восторг, даже недостроенное – отлично работают. Постарался уложиться с похвалами и премиями в одни сутки, и на следующее утро караван двинулся дальше с существенным пополнением. Кроме семей, уже работающих на заводе, ехали еще несколько десятков будущих работников, соблазненных рассказами вернувшихся. На это также был расчет, и продуктов взяли с избытком. А кухонь мы изначально две везли.

На тракте нас никто больше не беспокоил, все же сотня морпехов не добавляла решительности ловцам удачи, если такие и прятались по обочинам. До места добрались без приключений, вот что значит грамотное планирование. Приключение нас ждало на месте.

Интерлюдия

Вавчуга

Горница большого поморского дома старосты с некоторого времени стала местом паломничества кумушек села. Большуху Авдотью и раньше любили за вескость мыслей да кулака. Ныне, когда ее дом стал местом испытания диковин с завода для всех жителей, на лавках Авдотьи народ не переводился.

Этот день исключением не стал. Женщины опробовали сбивалку для масла, по очереди вращая ручку и слушая, как в смешно вертящемся бочонке начинает бить по стенам образовывающийся кусок. Интересно, страсть. Но не это главное – посиделки без разговоров не бывают. И без напевок.

В большом помещении с недавно вставленными дивными окнами несколько баб тихонько, вполголоса напевали, задавая ритм работе:

На улице диво да на широкой было.
Ой, на широкой было, да жена мужа била да.
На широкой было, да жена мужа била.
Ой, била, колотила, да плакать не велела да.

Напев тягуче тянулся, подхватываемый то одной, то другой мастерицей, которой хотелось поведать новости сегодняшнего дня. Из куплета в куплет лились сплетни, красиво разукрашиваемые разноголосицей. Тихий напев не разбудит даже младенца в зыбке-качалке, подвешенной на матице, он мог тянуться несколько часов.

Многим этот напев хорош. Музыки под него не надоть, такты знают все на селе и подпевают враз. Кто новость ведает – словами песню красит, кто не знает, голосом в лад подпевает. Можно и нитку перекусить, без урону хору, носом напевая, и младенца покачать. Под эти напевки и разговоры вести сподручнее.

Рукодельничающая на лавке Полина пела свежую сплетню про молодую Агафью и ее непутевого кормильца. Большинство сидящих рядом с ней слушали перипетии сплетни, даже скинув платки, чтоб, не дай бог, не пропустить что интересное – хотя это не мешало им подпевать мотив голосом.

Невестка Авдотьи, совсем еще молодая, с интересом прислушивалась к сплетне, нарезая на столе хитрые кривулины из ткани, даденные заводом на урок. Порой Лизка начинала тихонько подпевать, спохватывалась, заглядывала в качалку к своему первуше и продолжала сполнять урок завода.

Сама Авдотья, как большуха, вела неспешный бай с Ульяной, своей ровесницей, обо всем понемногу. Напевная сплетня Авдотью заинтересовала, только когда замелькало в куплетах ее имя. Тогда большуха прервала неспешный разговор, прислушалась, покивала головой, мол, так и было, замирила, как смогла, и продолжила обсуждение: