Архангельск

Пришлось даже признаваться, что лопухнулся несколько раз, начиная с основной ошибки – не отстоялся на рейде, продолжая моей опасной самоуверенностью – надо было при подходе отдать становой якорь сзади, и тогда был реальный шанс стабилизироваться или даже вытащить катамаран назад, если бы все складывалось неудачно. Любопытство Петра было неиссякаемо, такое ощущение, что он про нюансы морской практики вообще впервые слышит.

Хоть и неприятно собственные ошибки разбирать по косточкам, но аудитория была ненасытна, и потихоньку втянулся. Разобрав мою неудачную выброску на берег, перешли к аналогичным примерам, про которые читал раньше. От них перебрались к просто поучительным примерам, далее скатились на байки. Рассказывать все больше приходилось мне, Петр досконально терзал вопросами, а Александр только вставлял междометия типа «Да быть того не может» или «Экая нелепица». Петр зыркал на него, мол, не мешай просветительскому разговору.

Чай весь выдули, живот предложил поужинать – уже несколько часов мы тут байки травим. Так что начал готовить макароны по-флотски, на костре, разумеется, зачем топливо зря жечь, если дрова есть? Если еще вспомнить, что мужики обещали дров принести и за это время они их на неделю запасти могли, то о костре можно не волноваться.

Повесил кан с водой над огнем на треноге. Тренога, кстати, ажиотажа не вызвала, а то начинал опасаться, что народ тут совсем дикий. Разговоры перетекли в более вялую фазу – все уже подустали от дискуссий, просто сидим, смотрим в огонь да в кан заглядываем.

– А поведай мне, Александр, какому богу молитвы несешь?

Достали они меня своей религией! Теперь и Петр туда же.

– Некрещеный я, хотя уважаю православие. – Надо же было как-то корректно высказываться, для староверов это больное место.

– Османы тож нехристи, но молитву своему богу несут исправно!

Петр, наверное, решил, что раз некрещеный, значит, мусульманин или нечто подобное. Видимо, он и мысли не допускал, что можно быть самим по себе. И кто у него в школе историю преподавал, что он до сих пор турок османами называет? Хотя, может, и никто не преподавал, так и рос в общине. Странно, что мое отношение к религии народ основательно волнует, надо как-то помягче его отшить с этим, мне только еще одних свидетелей Иеговы не хватало.

– Понимаешь, Петр, в моей семье не придавали значения ритуалам, церкви, и священников рядом не было. Меня не крестили, и церковных порядков с праздниками не соблюдал…

Мысленно поправил себя, что куличи на Пасху очень даже соблюдал и блины на Масленицу не пропускал, хотя это вроде языческий праздник.

– Не молюсь Аллаху или Будде… – Перед глазами сразу всплыли наши слабоумные в желтых простынях и кроссовках, бродящие по полуметровому снегу и напевающие «харе раму». – Не возношу жертвы идолам. Мои родители учили меня тому же, что звучит в православном Писании. И про не убий, и про не укради… Но они учили меня не быть рабом никому, даже богу.

Вот тут, похоже, перегнул. Вон как оба вскинулись! Петр аж напрягся весь, а Александр высказал свое «о как!». Петр сдержался, услышав со стороны, как глупо звучат такие высказывания. Спросил, яростно сверкая глазами:

– Может, тебе в помазанники божии восхотелось?!

А сам распаляется. Зря все-таки эту тему затронул, теперь не знаю, как сказать человеку с черно-белым мышлением про зеленый цвет. В шутку, боюсь, уже перевести не получится, могут ведь и неправильно понять, если пошучу, что «не откажусь».

– Нет, Петр. Хочу быть просто человеком. За раба принимает решения хозяин, а помазанник решает за всех. Не хочу, чтоб за меня принимали решения, но и решать за всех мне не по силам. Всего-то и хочу, что принимать свои решения и самому нести за них ответ. Понимаю, что всегда будет человек, который решает за всех, и если его решения не сполнить, то наступят смутные времена. Ответственность такого человека огромна, его решения могут рушить и возрождать державы, но и ценой его ошибок будет море крови. Такому человеку обязательно нужны помощники, которые не рабски будут выполнять букву его решений, а исполнять их дух. Которые смогут спорить и доказывать свою правоту…

По мере того как я говорил, Петр ощутимо расслаблялся, потом стал слушать заинтересованно. А мне эта бодяга уже надоела. Не то чтоб врал в разговоре, где-то так я себе это и представляю. Но уж больно пафосно звучат подобные мысли, облаченные в слова. Но иначе, похоже, этих фанатиков будет не пробрать. Так что по-быстрому закруглился:

– …согласись, Петр, такие люди рабами быть не могут, помощниками – да. Слугами, в крайнем случае, но никак не рабами.

Надеясь закруглить на этом диспут, начинаю засыпать макароны в закипевшую воду. Вспомнил, что из-за этих нервов забыл воду посолить, сбегал за солью.

– Хорошо изрек…

Петр намеков о завершении беседы не понимает.

– Но это ты все о людишках. Не мыслишь же ты, что всеблагой наш создатель нуждается во всем этом?