Архангельск

В Архангельске собрал большой прием, на котором пили за новые корабли. Я громогласно назначил дату погрузки всего ценного и отплытия в первый поход. Сказал, что пока суда походят кругами у устья Двины, а потом вернутся за основным по цене грузом. Дату назначил на начало июля. Такой же слух пустил по городу и дал пару дней ему разойтись.

Сам в это время сходил на ладье к «орлам», обрисовал капитанам план тренировок, даже на листах расписали. Особо обращал их внимание на инерцию «апостолов» и что нельзя с ними резких маневров делать. Если надо, подавайте сигнал «апостолам» двигаться дальше, а сами выходите из строя и маневрируйте. Нельзя грузовики в узости и на рога заводить, так же по причинам маневренности и инерции.

Ориентировал капитанов на десять – двенадцать дней и пару-тройку совместных кругов по Белому морю – как пойдет. «Орел» должен управлять всей эскадрой вымпелами, «апостолы» будут держаться в его кильватере, а «Ястреб» замыкать строй. Велел не тратить снаряды зря – мало ли кто решит все же пощупать мягкое купеческое брюшко раньше времени. Велел топить все корабли, явно идущие на сближение. Топить в упор. Если чужие корабли просто новости хотели узнать, что же, на том свете встретим и извинимся.

Вернулся в Архангельск, провел аналогичное совещание на «апостолах», рассказал диспозицию строя, назначил выход наутро по выстрелу пушки с раската гостиного двора. Вечером опять собирал купцов, и пили за успешный выход «апостолов» на учения. Много и напоказ сокрушался, что дорогой товар лежит, а время уходит, но пока матросы не освоятся – в море просто боюсь идти.

Всем рассказал, что провожу завтра корабли на учения пушечным выстрелом и отправлюсь в Вавчугу, собирать все остатки товаров по складам. А к назначенному сроку корабли придут, загрузят самые ценные товары, вот тогда и устроим настоящую гулянку, провожая их в дальний путь. Чуть было не сказал в последний – переигрывать начал.

После заутрени на пристани стала накапливаться толпа. Походил, послушал разговоры, пропитался настроением. Город приходил в себя. Просто так, на ровном месте, люди поверили – все будет хорошо. Не допустит господь, чтобы с этими красавцами плохое стряслось. Народ у нас такой.

Поднялся на раскаты, махнул пушкарям. Вчера за один-единственный холостой выстрел из пушки пришлось с замом воеводы битых полчаса ругаться. Экономит он, видите ли, в преддверии грозной напасти зелье огневое. Жук. Взятку не дал, додавил авторитетом.

Облако залпа рассеивалось, открывая длинные тела «апостолов», одевающиеся в свои рабочие робы. Доброго пути вам, братья, не обещаю легкой жизни, но над вами всегда будут кружиться наши «орлы» и никому не позволят сбить вас с выбранной дороги. Идите и осваивайтесь друг с другом.

Сидел на бортике раската, провожая взглядом медленно уходящих с рейда «апостолов», механически набивал трубку. Внизу гудел народ – величественное зрелище не потревожили банальными криками. Хорошо. Пусть потом детям рассказывают о том, как на их глазах строились и уходили «апостолы». И про «орлов». Даже если мы не вернемся из нашего первого рейса, обещаю сделать его настолько запоминающимся, что о нас легенды сложат.

И немножко обидно – если все же вернемся, то никаких легенд не будет. Спустился с раскатов, закурил уже на земле. Спичкой. Пора в Вавчугу.

* * *

Время, проведенное в Вавчуге, посвятил организации экспедиции на Урал. Подробно расписал старшему, что надо искать, каких мастеров взять, чтобы они домну сложили да первое железо дать могли. Как это все сделать сподручнее – старшему виднее.

Как поднимут поселок на месте – везти с завода часть подмастерьев, на которых мастера укажут, и пусть они там новые цеха поднимают, но уже с размахом. Деньги у Осипа брать, он над всеми тратами казначей.

Много работали с моей «тенью» над книжками, надо оставить хоть какое-то наследство. Отдал ему толстенные пачки задумок, велел не распаковывать, но не уверен, что так и будет. Просто посидел с мастерами, поговорили о жизни и о перспективах, хорошо посидели, душевно. Только вот после этого пошел слух, что мастер со всеми прощается и, знать, не надеется из этого треклятого похода вернуться.

Причитаний никаких не было. Только Тая сказала твердо, что идет с нами. Не стал спорить, пусть идет на «апостоле». Бабы поднесли мне шикарную белую рубаху, расшитую вручную цветными орнаментами по краям. Просили надеть непременно, говорили, всем селом шили, каждая капельку души приложила. Может, это в трудный час хоть чуток, но поможет. От такого не отказываются. Обещал надеть.