Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 2

А-й из-за Дону-Дону — Дунай-Дунай! —
Поднималса вор-собака Кудрёванко-царь
И пот тот же стольний красён Киёф-грат.
В ёго сорок царей, сорок цяревицей,
5. И сорок королей, сорок королевицей;
И со тем же со сыном он со Коршуном,
И со тем же со зятём он со Коршаком.
И пот каждым царём силы — по сороку тысицей,
И пот каждым королём — по сорок тысицей;
10. Под любимым-то сыном — триста тысицей,
Под любимым-то зятём — двести тысицей;
Под самим Кудрёванком — цисла-смету нет.
И потходили они пот красён Киёф-грат
И розоставили шатры чернополотнены:
15. И приумолкла (так

)луна да светла месечя,И закрыло-де свет да соньця красного
И от того-де от пару лошадиного
И от того-де от духу от тотарьского.
А-й говорыл-де-ка тут да Кудрёванко-царь:
20. «Уш вы ой еси, мои да слуги верныя!
Ишша хто из вас бывал да на Светой Руси?
Хто умеёт по-руськи рець гово́рити?
А хто можот же ныньце послом по́словать?»
Говорыл-де-ка Вася-королевиць млад:
25. «Я бывал-де-ка, Вася, на Светой Руси,
Я умею по-руськи рець гово́рити.
Я могу-де-ка, Вася, послом пословать!»
И говорил же веть тут да Кудрёванко-царь:
«Ты садись-ко-се, Вася, на рыменьцят стул;
30. Ты пиши-ко ёрлоки да скорописьцяты,
Ты пиши-набивай да красным золотом;
Ты садись-ко-се, Васька, на добра коня,
Ты вези ёрлоки да ф красён Киёф-грат».
И тут где-ка Васька не ослышылса;
35. Он садилса-де-ка Васька на ременьчят стул;
Он писал ёрлоки да скорописьчяты*,
Он писал-набивал да красным золотом;
Он скоре же того да запецятывал.
И садилса тут Васька на добра коня,
40. Он поехал-де Вася ф красён Киёф-грат.
Он полём-то едёт, не дорогами;
И в город заежжаёт не воротами, —
Мимо те он мимо стены городовые,
Мимо круглы-ти башни наугольния,
45. Он прямо ко Владимеру на шырокой двор.
Он поставил коня да середи двора
И не приказана коня да не привязана,
Он сам-де пошол да светлу светлицю.
Он двери отпират да с пяты на пяту,
50. Запираёт он двери скрепка-накрепко,
Он не кстит-де своёго лиця черного,
Он с князём Владимером не здоровалса,
А кнегины Опраксеи целом не бьёт,
Он князям-боярам головы не гнёт;
55. Он клал ёрлоки да на дубовой стол,
И стал-де во место во посыльнёё
Да ко той он к ободверинки дубовое.
И говорил-де-ка тут да фсё Владимёр-княсь:
«Уш ты ой ес<т>ь, стар казак Илья Муромечь!
60. Ты бери-ко ерлыки да скорописьчеты,
Ты бери ерлыки да роспецятывай
И роспецятывай ерлыки да фслы<у>х процитывай!»
И тут-де Илейка не ослышылсэ;
Он брал ёрлоки да скорописьцеты,
65. Он цитаёт ёрлоки да скорописьцеты,
Он цитал ёрлоки да головой качят:
«А-й ишша грозно нынь у вора написано
Да и страшно у собаки напечятано:
“Уш я Киёф-от грат да я ф полон возьму,
70. Уш князя Владимера под мець склоню,
Я кнегину Опраксию за сибя возьму,
Уш я Божьи-ти церькви фсе под дым спушшу,
Я цесны-ти манастыри фсе ро́зорю,
Я над че́сныма вдовами да надругаюсе”».
75. И говорыл тут-де Владимёр таково слово:
«Уш ты ой еси, Васька-королевиць млад!
Уш ты дай-ко-сь нам строку хош на тры года!»
Не даваёт Васька строку-ту на тры года.
«Уш ты дай-ко-сь нам строку хош на тры месеця!»
80. И не даваёт Васька строку на тры месеця.
«Уш ты дай-ко-сь нам строку хош на двенаццэть дён.
Да бесрочьних на земли веть прежде не было!
Мы пойдём нынь на дело-то на ратноё
Да на то побоишшо на смертноё,
85. Да веть надобно же веть тут нам покаецьсе
И покаецьсе нам да причеститисе!..»
Даёт им Васька строку на двенаццать дён.
И пошол-де-ка Васька ис светлой грыдьни,
Он садилса-де-ка Васька на добра коня,
90. И уехал он во силу да во неверную.
И говорыл где-ка Владимёр таково слово:
«Уш ты ой еси, стар ка́зак Илья Муромець!
Ты бери-ко-се трубочку подзорную;
Мы пойдём-ко с тобой да на высок балхон,
95. Мы посмотрим-ко силу-ту неверную».
И брал тут Илейка трупку подзорную.
И выходят они да на высок балхон,
И смотрели да по чисту полю
И во фсе во чотыре во стороночки:
100. И во чистом поле силы только синь синет.
«Пойдём-ко, Илейка, ф светлу светлицю!»
И заходят они да (ф) светлу светлицю;
И говорыл тут Владимёр таково слово:
«Уш ты ой есь, стар казак Илья Муромець!
105. Ты садись-ко-сь, Илейка, на рыменьчят стул,
Ты выписывай руських фсех богатырей».
Тут-де Илейка не ослышылса, —
Он садилса Илейка на ременьчят стул.
А говорит тут Владимёр таково слово:
110. «Во первых пиши Самсона Колыбанова,
Во вторых пиши Добрынюшку Микитичя,
Во третьих пиши Олёшыньку Поповичя,
И во четвёртых Гаврыла Долгополого,
Во пятых Луку Толстоременника,
115. Ты Луку де Матфея, детей боярьскиих,
Ишша пиши Рошшу-Рошшиби колпак,
Рошшыби колпак-Рошшу со племянником;
И промеш тем ты, Илейка, кого сам ты знаш!..»
И тут-де Илейка не ослышылса:
120. Он выписал триццать без единого,
А триццатой-от сам да Илья Муромець.
И говорил тут Илейка таково слово,
Он прызвал Олёшеньку Поповичя:
«Уш ты ой еси, Олёшенька Поповичь млад!
125. Поежжай-ко, Олёша, по светой Руси,
Собирай ты, Олёша, фсех богатырей;
У тибя хоша коницёк-от маленькой,
И маленькой коницёк — удаленькой».
И тут-де Олёша не ослышылса;
130. Он поехал Олёша по Светой Руси:
Он полём-то едёт — как сокол летит,
Он горы-ти, долы промеж ног берёт,
Он мелки-ти реки перескакиват...
Он объехал Олёша по Светой Руси,
135. Он собрал-де руських фсех богатырей.
Приежжали они да ф красён Киёф-грат,
И повёлса у Владимера поцесьён пир.
И фсе они на пиру да напивалисе,
Они фсе на чесном да наедалисе,
140. Они фсе же веть тут да пьяны-весёлы.
И пошли-де они тут по городу
И по тем же по царевым бо́льшим кабакам,
Они пьют зелено вино, вино (так) безденёжно.
И говорят жа тут князя-ти веть боера:
145. «Уш ты батюшко Владимёр стольнекиефьской!
Уже пьют у нас богатыри зелено вино,
Они пьют зелено вино безденёжно;
И об ратнём-то деле не печаляцьсе.
И хотят они уехать вон ис Киёва!»
150. И тут же Владимёр стольнекиефьской,
И посылаёт же он да слугу верную:
«Ты поди-ко-се, моя да слуга верная;
Созови ты старого Илья Муромьчя!»
И тут-де слуга да не ослышылась,
155. Пошла по царевым большим кабакам
И пришла ко старому Ильи Муромьцю:
«Уш ты ой есь, стар казак Илья Муромець!
Тибя звал-де-ка нынице Владимёр-княсь!»
И тут-де Илейка не ослышылса
160. И приходит ко Владимёру во грыдёнку:
«Уш ты батюшко Владимёр стольнекиефьской!
Дле цего же ты миня да ныньце требуёш?»
Говорыл тут Владимёр таково слово:
«И вы пьите́, вы ныньце проклаждаитесь,
165. Вы об ратьнём-то деле не печалитесь:
Хотите́ вы уехать вон ис Киёва!»
Говорыл тут Илейка таково слово:
«Уш ты батюшко Владимёр стольнекиефьской!
Ты гледиш на бояр на кособрюхиих!»
170. И сам пошол-де-ка да ис светлой грыдьни,
И собрал-де он фсе(х) това́рышшоф.
И брали сорокофку зелёна вина,
И выходили из города ис Киёва.
Они пили-де там да зелёно вино,
175. Они пили-де там да трои сутоцьки,
И на третьи-ти сутки просыпаюцьсе.
И говорыл тут Илейка таково слово:
«А уш вы ой еси, мои да слуги верныя,
Уш вы руськи могучии богатыри!
180. Уш нам полно же пить да зелёно вино:
Да выходить же нам да времё срочноё,
Надо ехать на дело-то ратноё
И на то же на побоишшо на смертноё!»
Средились удалы добры молоццы,
185. И садились они да на добрых коней,
И поехали они да во цисто полё;
И выехали да во чисто полё,
И розоставили шатры белополотнены.
И говорыл тут Илейка таково слово:
190. «Уш вы ой еси, дружынушки хоробрыя!
Ишша хто из нас поедёт во чисто полё
И к тому же царишшу-ту Баканишшу?
Тибе ехать, Олёшенька По(по)виц млад? —
Уш ты силой не силён, да напу́ском смел:
195. Потеряш ты свою да буйну голову.
Тибе ехать, Добрынюшка Микитиц млад? —
Ты не знаш оботтись да как за Баканишшом:
Потеряш ты свою да буйну голову.
Мне само́му, видно, ехать во чисто полё».
200. Садилса тут Илейка на добра коня,
Он поехал Илейка во цисто полё.
Он приехал к царышшу-ту Баканишшу,
Он заходит Илейка во черён шатёр:
«Уш ты здрастуй, ты царишшо ты Баканишшо!» —
205. «Уш ты здрастуй, удалой доброй молодечь!
А у вас-де-ка ныньце на светой Руси
И какой-то есь стар казак Илья Муромець,
Да лёжыт про ёго славушка великая?
И сколь он велик да ф толшыну сколь толст?..»
210. И говорит тут Илейка таково слово:
«Не велик он, не мал — да только в мой-от рост!» —
«И много ле он да хлеба-соли ест?» —
«Он ест по три колацика круписьцетых,
По тры цяры-де он да зелена вина». —
215. «И некако́й тут у вас сильней бо́гатырь:
И на долонь посажу и другой пры́тяпну, —
И останицсе тут только мокро́ одно!»
И говорыл тут Илейка таково слово:
«А уш ты ой есь, царышшо ты Баканишшо!
219. А ты много ле к выти хлеба-соли еш,
Хлеба-соли-де еш да пива с мёдом пьёш?..» —
«Ем я по тры пеци хлеба-та пецёного,
По тры туши мяса-та я варёного
И по тры боцьки де я да зелёна вина!»
225. Говорыл тут Илейка таково слово:
«А у нас-де-ка нынь да на светой Руси
А была така собака-та обжорцива:
Она крови-олови́ны[273] да охваталасе, —
Со то же собацишшу и смерть прышла!»
230. Царишшу ети речи не в любе́ пали,
За велику досаду показалисе:
Он хватил же свою да саблю вострую,
Он хотел срубить у Илейки буйну голову.
И на то-де Илеюшка ухватциф был:
235. Увёрнулса пот пазуху пот правую,
И махнул он своей да саблей вострое —
И срубил у царишша буйну голову.
И улетело ёго тулово проклятоё,
Убило ихных двенаццэть тут богатырей.
240. Тут и выскоцил Илейка из церна шатра,
Закрычял-де-ка он да громким голосом:
«Уш вы ой еси, дружинушки хоробрыя,
А фсе руськия, могучия богатыри!
Поежжайте вы скоре да во чисто полё,
245. Вы рубите фсю силу-ту неверную!»
И тут-де они да не ослышились,
Садились на своих да на добрых коней
И сами говорят да таково слово:
«Мы кого же нынь оставим у белых шатроф?
250. Мы оставим Луку-де, Матфея — детей боярьскиих;
Мы приедём с дела-та фсё с ратного,
Мы с того же с побоишша со смертного, —
Щобы нас кому веть да проздравити».
И поехали они да во цисто полё,
255. И рубили они силу-ту неверную:
И на праву руку махнут — и тут улиця,
На леву руку махнут — да переулками;
А которо они рубят, вдвоё конём топьчют.
Да зачиркала сабелька-та вострая,
260. Забренчяла кольцюжина серебрена, —
Застонали поганый тотаровья...
И прыбили они фсю силу неверную.
А увидели тут-де из белых шатроф
И Лука-де, Матфей-дети боярьския,
265. И сами говорят да таково слово:
«Ужа што же нам сила-та неверная?
Была бы у нас на нёбо-то ли́сниця,
Прырубили бы мы фсю силу небесную!..»
И тут-де-ка нонь сила неверная, —
270. А которого рубили веть как надвоё —
Ис того-де стаёт да два тотарына;
А которого рубили они на́троё —
Ис того-де стаёт да тры тотарына.
Они снова напускались рубить силу неверную.
275. Они сколько же рубят — нету убыли.
И говорыл тут стар казак Илья Муромець:
«Уш вы ой еси, дружынушки хоро́брыя,
Уш вы сильни могучий богатыри!
Нам жывыма с мертвыма не ратицсе,
280. И отступите вы от дела-то от ратного!..»
И повалиласе фся сила неверная.
И поехали они да ко белым шатрам,
И стрецяют два брата-та Суздальця,
А Лука-де, Матфей-дети боярьския:
285. «И вам Бох помошш, удалы добры молоццы,
И проздравляём-то мы вас с Камским-то побоишшом!..»
И тут садились они да на добрых коней,
И поехали они да ф красён Киёф-грат.
А стрецяёт тут княсь да наш Владимер-от
290. И со той он кнегиной со Опраксеей:
«Уш вы ой есь, удалы добры молоццы,
Уш вы сильни могуции богатыри!И праздравляём вас с Камским-то побоишшом;
Проходите ко мне во светлу светлицю,
295. И добро жаловать ко мне да на почесьён пир!»
И проходили они во светлу светлицю,
И садилисе они за дубовы́ столы.
И повёлса у Владимёра почесьён пир.
Они фсе же на пиру да напивалисе,
300. Они фсе на чесном да наедалисе.
Идёт у их пир нонь да навеселе,
И проздравляёт их князь-от Владимёр-от
И со той их победой со тотарьское,
Говорыл тут Илейка таково слово:
305. «Благодарю тибя покорно веть, Владимёр-княсь,
И со той вас кнегиной со Опраксеей,
307. Со фсема веть с вашыма слугами верныма!»