Архангелы и Ко

Начальство явно имело отношение к другому.

Среди прочей бухгалтерской и околобухгалтерской информации в компьютере хранилась целая поэма в счёт-накладных, отчётах технических комиссий, платёжных актах, справках, договорах и тэ пэ.

Поэма называлась «История „Каракала“.»

Списанный по причине расформирования резервной эскадры десантно-транспортный корабль был куплен неким частным лицом за очень хорошие (это, естественно, с точки зрения продавца) деньги. Несмотря на прекрасное состояние покупки, новый владелец первым делом закатил ей капитальный ремонт с полным техническим переоснащением. Вторым делом этот самый владелец нанял временный экипаж (пять громчайших фамилий, самое скромное звание – корвет-капитан, общая сумма контракта соизмерима со стоимостью корабля), каковой экипаж в течение восьмидесяти дней гонял «Каракала» по межзвёздью на запредельных режимах. По результатам этих гоняний было проведено второе техперевооружение – замена всех блоков, к работе которых были хоть ничтожнейшие претензии.

Переоборудованный десантнотранспортник два года ходил в ничем не примечательные рейсы, а потом, наконец, был зафрахтован Глобкэмом. Условия фрахта впечатляли. Первый же год практически полностью окупал владельцу все понесённые затраты. А фрахт, между прочим, подписали на пять лет – считай, четыреста процентов чистой прибыли. Неслабо, правда?

Конечно, Матвей Молчанов бухгалтером был лишь в той степени, в какой таковые навыки необходимы для успешного аферизма. Но уж в афёрах-то он толк понимал. И авторам всей этой затеи он позавидовал невинной и чистой завистью – как профессионал своего дела профессионалам своего дела.

Затея по сути даже не была афёрой. Во всяком случае придраться к ней с точки зрения уголовного кодекса казалось делом исключительно трудным. Единственная зацепка брезжила в том, что частный владелец приобрёл «Каракал» именно пять лет назад – как раз когда забродили слухи о возможном банкротстве «Шостак энд Сан Глобкэмикал». Но с одной голой зацепкой эротическое шоу не сделаешь…

В экспедиционном компе, естественно, не имелось точных финансовых сведений о доведении «Каракала» до полного технического совершенства. Тогдашние перипетии живописались лишь в приложенном к фрахт-договору чёрт знает где и кем украденном отчёте технического эксперта Ллойдовской страховой компании. Исходя из безукоризненности каракальского состояния эксперт настойчиво рекомендовал своему начальству добиваться заключения страховки на максимальную сумму – десятикратную фактическую стоимость корабля.

Но несмотря на отсутствие точных данных, Матвей не сомневался, что все ремонты-переоснащения «Каракала» финансировались исключительно со счетов владельца. А ещё он не сомневался, что владелец этот – подставное лицо. По-правде корабль наверняка принадлежит которому-то из Шостаков. Хозяева «Глобкэмикал», страхуясь на случай банкротства, приняли меры для перекачки денежек фирмы на частный счёт – независимый и безопасный.

Что ж, всё это было неплохо выдумано и неплохо же сделано.

И всё это понятно.

А вот что по-прежнему нахрен к чёртовой матери НЕ понятно, так это заваренные ящики на корабельном складе.

…У Матвея начинало побаливать под веками – давала себя знать четырёхмесячная отвычка от работы с дисплей-голографом. Да ещё очнувшийся от долгой спячки комп вдруг спохватился, оценил размеры да освещённость каюты, эргонометрию рабочего места, антропометрию пользователя, и затеял оптимизировать видеопространство по всем мыслимым параметрам (операция ну вот абсолютно пользователю незаметная и работе не мешающая… якобы).

В конце концов Молчанов попробовал устало-расслабленно откинуться на спинку кресла, но глаза от этого не перестали болеть. Да ещё прибавилась боль в затылке: сидел-то Матвей ни в каком не в кресле, а острое ребро крышки проклятого гибрида койки с контрвакуумной спасалкой приходилось экспедиционному бухгалтеру как раз напротив места крепления шейных позвонков к основанию черепа.

Помнится, давеча кто-то пускал умилённые слюносопли по поводу кельеобразности крохотной этой каюты. А поправде-то похожа она скорей не на келью, а на стратолайнерное купе: вдоль одной стены – лежбище, у противоположной (с лежбища рукой подать в прямом смысле слова) дитя от брака стола и тумбочки, на нём комп… Ну, и ещё остаётся вполне достаточно свободного места – вполне достаточно для того, чтоб было куда распахнуться крышке люка, ведущего в помещение, где можно не вставая с дестр-унитаза принять душ. Люк этот, кстати, такой же толстый, бронированный да автоматизированный, как и все прочие корабельные люки. Так что не извольте беспокоиться: ежели некоего М.Молчанова вот сейчас же, прямо за компьютером, пришибёт прямым попаданием, скажем, метеорит, сортир останется совершенно работоспособным.