Архангелы и шакалы

Но вот двигатели меняют тон, затихают. Далеко впереди мелькают слабые отблески – это снова Нил. Снижаемся. Под нашими крыльями опять появляется редкая зелень, лишь кое-где попадаются пальмы. Лепящиеся к берегам домики. Прямоугольные – каждый с садиком посредине, между стенами, – они напоминают ограды для овец в Татрах. А дальше – город. Но какой это город? Несколько узеньких улочек, белая свеча минарета, станция железной дороги, проложенной через пустыню из Хартума, какие-то мастерские. Самолет все больше снижается, но город остается позади. Снова пустыня, голые пески, перечеркнутые полоской бетона. Садимся.

Настоящего аэродрома в Вади-Хальфе нет. Есть лишь бетон и песок. На горизонте вырисовываются скалы – бурые, причудливой формы, с плоскими, горизонтальными верхушками, словно срезанными ножом. Невдалеке от места, где садится самолет, – несколько домиков-бараков. Какой-то автомобиль. Кругом вертятся люди в длинных до пят белых рубахах, с худощавыми, почти черными лицами. Полицейский в шортах и в черной широкополой шляпе, обутый в кеды, поверх которых повязаны обмотки. На мачте – полосатый трехцветный флаг: зеленый, желтый, лиловый. Судан! Граница здесь проходит там же, где и в древние времена. В нескольких десятках километров на север отсюда начинается Египет, а здесь, у второго порога, – Судан, наследник древнего Мероэ.

Выхожу из самолета, торжествуя. Я почти на месте назначения. Но у меня нет денег. Как добраться до Фараса? Тех шести долларов, которые у меня в кармане, хватит лишь на такси до гостиницы и на оплату одних суток пребывания в ней. А тем временем придется найти какую-то возможность добраться до польского лагеря – бесплатно или в кредит. Быть может, профессор Михаловский сжалится надо мной и уплатит за проезд до его лагеря.

Иду в сторону барака, где, очевидно, помещается пограничный и таможенный контроль. Сперва нужно перейти границу, а потом уже беспокоиться обо всем остальном. От небольшой группы людей, собравшихся у барака, отделяется высокий, худощавый человек и направляется в мою сторону.

– Мистер Деуаноуки?

– Простите, не понял? Он повторяет:

– Мистер Деуаноуки?

Ах, речь идет обо мне... Да, нелегкая же у меня фамилия для иностранцев. Да, это я. Высокий человек мило улыбается, протягивает мне руки и называет свою фамилию:

– Шериф...

Итак, я могу считать себя дома. Знаю, конечно, это директор археологического музея в Вади-Хальфе. Музей здесь – сборный пункт и информационный центр для всех экспедиций, работающих в Суданской Нубии. Музей принимает и доставляет почту, улаживает разные официальные дела археологов, принимает гостей, помогает в погрузке и выгрузке, достает билеты на пароход или самолет и обеспечивает места в гостинице. Это своего рода археологическое министерство связи, путей сообщения, снабжения, социального обеспечения, а также министерство иностранных дел. Это единственный стационарный пункт в бескрайних песках, единственное место с постоянным адресом. Директор Шериф только что получил телеграмму с уведомлением о моем приезде, которую супруги Кубяк послали из Каира. Он приехал поэтому на аэродром. И, хотя я сам свалился, так сказать, с неба, а он приехал по земле, мне кажется, будто дело обстоит наоборот: это он словно свалился мне с неба... Счастливая находка! Он для меня – вроде шерифа из ковбойского кинофильма, появляющегося в последнюю минуту, чтобы спасти попавшую в беду деву.

Шериф сразу начинает заботиться обо мне, спрашивает: быть может, мне хочется закусить, остановиться в гостинице или я предпочитаю тут же поехать в Фарас? Мне стыдно сознаться, что не может быть и речи о том, чтобы остановиться в гостинице да еще закусить в придачу. Объясняю, что я вовсе не голоден, что в гостинице мне незачем останавливаться, что охотнее всего я поехал бы сейчас в Фарас. Но удастся ли это сделать? Осторожно зондирую почву: можно ли нанять автомобиль, сколько это будет стоить, очень ли все это сложно?

– Вам ничего не нужно нанимать и ни за что не нужно платить, – гласит ответ. – Просто сядете в машину и поедете. Как раз сегодня идет машина в Фарас. Кстати, захватите с собой телеграмму, извещающую профессора Михаловского о вашем приезде.

Это моя собственная телеграмма, которую я послал из Луксора. Я нагнал ее по дороге. Машина отправляется через час. Счастье действительно сопутствует мне. В этом положении могу себе позволить немного закусить...