Архангелы и шакалы

Так был заполнен еще один пробел в фарасской картине, которую пытается воссоздать экспедиция. В результате исследования фресок, надписей, содержимого погребений всплывает образ древней, позабытой метрополии епископов, древнего Пахораса, резиденции христианских наместников в те времена, когда никто еще не слышал ничего о Польше.

Уже в третий раз Рогальский находится в этих краях. В 1958/59 и 1962 годах он принимал участие в польско-египетских антропологических экспедициях: сперва в Мерса-Матрухе на побережье Средиземного моря и в оазисе Сива, а затем – в оазисе Файюм и в Дельте. Профессор особенно интересуется палеопатологией, то есть исследованием болезней и причин смерти в прошлом. В оазисе Сива, например, ему удалось обнаружить очень интересные данные, свидетельствующие о продолжительности жизни людей в древнем Египте. Большинство женщин умирали в возрасте 16-17 лет, не удивительно поэтому, что население страны росло чрезвычайно медленно. Мужчины жили несколько дольше, от 30 до 40 лет. Много женщин умирало при родах. Детская смертность была также очень велика. Ныне мужчины в оазисе Сива живут приблизительно столько же, сколько и тогда, зато женщины живут дольше. Однако детская смертность все еще большая. Летние поносы и острые заболевания пищеварительного тракта, вызываемые главным образом нашествием мух, косят население.

Профессор Михаловский – сторонник комплексных исследований. Еще до войны, в Эдфу, он обеспечил себе сотрудничество антрополога. Поэтому он и пригласил Рогальского в Фарас. Задача последнего – антропологическое исследование останков епископов. Это интересная работа, так как священники были людьми, вошедшими в историю. Первые же партии обнаруженных скелетов навели на интересные мысли. Например, у двух из пяти скелетов, найденных в так называемой гробнице Иоанна, были обнаружены изменения костяка, окостенения позвоночника, деформирующий артрит. Эти люди были не в состоянии сгибаться, а один из них был всегда сгорблен.

– Не исключено, – утверждает Рогальский, – что увечье и деформация были тогда неизбежным уделом священников. Они обнаружены у епископов Игнатия, Тамера, Матфея и других. Так как эти деформации у всех одинаковы, то следует предполагать, что они возникли под влиянием местного климата. Быть может, воды Нила были широко разлиты в те времена? Солончаковое озеро не высохло еще в такой степени, как сейчас, и церковь была окружена болотами. Не подлежит сомнению, что этим болезням способствовали и антигигиенические условия жизни.

Исследование погребений свидетельствует и о житейских неприятностях. Жизнь епископа Аарона, например, была, несомненно, отравлена его искривленным зубом мудрости, против чего тогда не было средств. Этот зуб, безусловно, причинял ему неустанную боль, а поэтому епископ жевал пищу одной только стороной челюсти. Зубы на этой стороне были совершенно стерты.

Возраст епископов, установленный в результате исследования их скелетов, совпадает, по мнению Рогальского, с историческими данными, хотя профессор отмечает, что физиологический возраст не обязательно всегда должен был соответствовать этим данным. В те времена не было записей актов гражданского состояния и дата рождения не всегда определялась точно.

Важное значение имеет подтверждение портретной достоверности фресок. Епископы на фресках изображены, как правило, черными; то же самое относится и к изображениям «трех царей» и пастырей. Это не случайно и не вызвано манерой письма. Большинство обнаруженных черепов отличается явно выраженными негроидными чертами. Можно констатировать, что портреты были максимально верными, насколько позволяла тогдашняя техника живописи. Кроме погребений епископов, Рогальский исследовал в Фарасе два могильника, находившиеся на расстоянии нескольких километров от лагеря в глубь пустыни. Он исследовал также необычный могильник новорожденных, относящийся к XVI или XVII веку. Их хоронили в горшках – обычай, сохранившийся кое-где в этих краях и поныне. Рогальский проводил, наконец, исследования и антропологические измерения населения современного Фараса. Ежедневно пополудни, когда перед нашим домом выстраивалась очередь, словно перед страховой кассой, Рогальский принимался за измерения пациентов. Он сажал каждого под пальмой и начинал колдовать над ним. Измерительные приборы ярко блестят в лучах суданского солнца, а пациенты твердо уверены, что измерения их лбов, носов, бород и черепов составляют неотъемлемую часть лечения. Ведь медицина, по их понятиям, – это, безусловно, колдовство...