Археолог: заветный ключ (СИ)

Всю дорогу внутри меня как будто спорили два человека. Один молодой, горячий так и рвался поскорее разобраться в происходящем. А второй, который уже прожил очень долгую жизнь, был совершенно спокоен. Он уговаривал первого не горячиться и даже с интересом смотрел в окно. За окном, параллельно рельсам тянулась асфальтированная дорога, мелькали деревни со странными названиями — Чечулино, Тютицы, Водос, Теребочево.

Я вспомнил, что именно этой дорогой скакал князь Александр, собираясь на битву, в честь которой его потом назовут Невским. Здешними лесами вдоль берега Волхова пробиралась его дружина к Ладоге. Тогда Ладога ещё не была Старой — её переименовали куда позже, при Петре Первом. А при князе Александре Ладога была важным городом, который когда-то населяли славянские племена, потом захватили варяги, и через триста лет отбили новгородцы.

Именно новгородцы в одиннадцатом веке построили в Ладоге первую каменную крепость. Её стены были сложены из плит берегового известняка без всякого раствора, на сухую. Потом крепость перестраивали в четырнадцатом веке, и в шестнадцатом. Только после победы в Северной войне Ладога утратила значение крепости и стала обычным сонным уездным городом. А затем — и посёлком. Основная жизнь переместилась в Новую Ладогу, которую Пётр построил на самом берегу Ладожского озера.

На вокзале Волхова я выпил тёплого кофе и съел котлету в тесте — лучшее блюдо вокзального буфета. Были ещё жареные пирожки с мясным фаршем, но пробовать их я не рискнул. Наверняка сейчас рецептура строго соблюдалась, но вот позже, в девяностые годы, эти пирожки будут печь чёрт знает, с чем.

Допив кофе, я залез в автобус и устроился на заднем сиденье. И через полчаса увидел полуразобранную деревянную кровлю над высокой серой крепостной стеной.

Автобус остановился прямо напротив входа в крепость. Возле южной стены я увидел большой раскоп, в котором работали сразу несколько десятков человек. Старую Ладогу копали очень интенсивно и одновременно восстанавливали разрушенную в годы войны крепость. Я знал, что через пару лет в Воротной башне крепости откроют музей. А пока башня только восстанавливается — её воссоздают по сохранившимся чертежам шестнадцатого века. И многие экспонаты будущего музея ещё лежат в земле на высоком обрывистом берегу Волхова.

Берег реки здесь был совсем не тот, что в Новгороде. Река прорыла глубокий каньон в толще древнего известняка. Этот известняк составляли донные отложения огромного моря, которое плескалось здесь в доисторические времена.

Я подошёл к раскопу. Навстречу мне поднялся невысокий мужчина лет сорока с огненно-рыжими курчавыми волосами и спокойным внимательным взглядом.

— Раскоп пока закрыт для осмотра — без всякого раздражения сказал он. — Здесь ведутся работы.

— Я знаю, — ответил я и протянул ему руку. — Александр Гореликов, студент кафедры истории и археологии Ленинградского университета. Я сейчас работаю на раскопках в Новгороде у профессора Ясина.

— А, у Николая Лаврентьевича! — воскликнул рыжий и пожал мою руку. — Очень приятно. Меня зовут Дмитрий Николаевич Сюзин, я директор археологического музея и руковожу раскопками в Старой Ладоге. Вы по какому делу?

— По личному, — улыбнулся я. — У вас работает студентка из Ленинграда Светлана Поленко. Мы с ней вместе учимся. Вот, заехал проведать.

— Понятно, — кивнул Сюзин. — Свету я попросил заняться камеральной лабораторией. Находок много, а квалифицированных сотрудников не хватает. Видите то двухэтажное здание?

Дмитрий Николаевич показал рукой на деревянный барак, который стоял через дорогу от крепости.

— Это клуб. Нашу экспедицию разместили в нём, там же, на первом этаже и лаборатория. Хотите посмотреть крепость? Я с удовольствием устрою вам экскурсию.

— Спасибо, — поблагодарил я. — С удовольствием, но…

И я нетерпеливо оглянулся на клуб.

— Идите-идите, — засмеялся Сюзин. — Скажите Свете, что я отпустил её до вечера.

Я, всё-таки, заглянул в раскоп. Культурный слой здесь был не так велик, как в Новгороде — сказывалось каменистое основание берега. И земля отличалась — она была жирной и тёмной, очень похожей на чернозём.

— К сожалению, дерево и кожа сохраняются плоховато, — вздохнул Дмитрий Николаевич. — Но попадаются монеты, наконечники стрел и копий, изделия из кости. Смотрите, только сегодня нашли!

Сюзин вытащил из кармана серебряную монету величиной с ноготь большого пальца. Один край монеты был заметно толще другого. На лицевой стороне сохранилось изображение мужского профиля.

— Это арабский дирхем восьмого века, — сказал Сюзин. — Уже тогда в Ладоге было крупное торговое поселение. Здешние жители торговали с варягами и восточными народами, занимались ремёслами. Мы нашли остатки стеклодувной мастерской, в которой изготавливали украшения.

Я повертел монету в руках и вернул её Дмитрию Николаевичу.

— Ну, идите, — снова повторил он. — Если надумаете посмотреть крепость, я буду здесь, на раскопе.