Археологи: от Синташты до Дубны. 1987-2012

Менгир – тяжелая гранитная плита, застывшая немного наискось в веками длящейся попытке лечь обратно в землю, из которой ее подняли люди. Сейчас он возвышается над дневной поверхностью степи чуть более чем на метр.

Впервые мы обследовали его в 1998 году с Ларисой Петровой – она сказала тогда, что он похож на степного сурка или тушканчика, смотрящего вдаль через реку. В его причудливой форме и вправду можно увидеть очертания морды, глаза, уши, широкое, кургузое тело.

Неподалеку от него раскинулось большое поселение эпохи бронзы. Отчасти оно разрушено пашней, но на нетронутых плугом участках и сегодня можно легко различить сдвоенную цепочку овальных ям – котлованов древних жилищ, выстроенных в неширокую улицу вдоль берега реки. С распаханной части поселка за несколько лет экспедиционной работы собрано более тысячи фрагментов керамики – обломков древних сосудов, покрытых геометрическим орнаментом, многочисленные кости домашних животных, несколько десятков каменных орудий и бронзовый нож, изготовленный три с половиной тысячи лет назад.

В тот выезд я решил «пощупать» менгир – заложить у него небольшой раскоп и, если повезет, получить материал, который позволил бы его датировать. Опыт раскопок нескольких подобных памятников подсказывал, что рассчитывать на богатые находки здесь не приходится. Несколько фрагментов керамики, пара косточек – это все, что мы надеялись найти, и то при изрядной доле везения. Эти вещи могли быть ценны не сами по себе, а как свидетельства того времени, когда был установлен менгир. Мы полагали, что его поставили жители близлежащего поселения в эпоху бронзы, но это еще предстояло проверить. Никто не ожидал по-настоящему интересных находок.

УАЗик-«Барс» не то чтобы ехал – он просто-напросто пёр по залитой водой степи. Начало апреля – в Южном Зауралье это время паводка. На короткое время река Караганка воображает себя Уралом, мало что не Волгой. Перебраться через нее можно только на лодке. С холмов в реку бегут многочисленные ручьи. Колеи залиты водой, машина буквально плавает в грязи. Ехать по ней можно только накатом, потеряешь скорость – и все, завязнешь по самые оси, придется бежать за трактором.

Но вот поля грязи позади. Переваливаясь в старых колеях и промоинах, УАЗик взбирается на холм и тормозит у менгира. Мы размечаем небольшой прямоугольный раскоп, бьем по его углам деревянные колышки и начинаем в две лопаты с Антоном Шмидтом снимать дерн. УАЗик уходит – почти уплывает – на аркаимскую базу. Он вернется за нами вечером.

Уже в первый день работы, сняв верхний слой почвы, мы наткнулись на заледеневший грунт – почва еще не оттаяла. Лопаты пришлось сменить на ломы. Темпы работы резко падают. Крепнет мысль о собственной глупости: чего ради рвать жилы, размахивая ломом, когда через месяц земля отогреется и ее можно будет копать даже совочком. Одиннадцатое апреля – самая ранняя из известных мне археологических экспедиций. Силы молодые, девать некуда…

Тщательно просматриваем выгребаемый грунт. Несколько фрагментов керамики, пара отщепов, оставшихся от изготовленных в древности каменных орудий. Трубчатая кость… Впоследствии выяснится, что это кость ребенка, но в тот день я принял ее за овечью – у человека и мелкого рогатого скота трубчатые кости весьма похожи. Я не ждал ничего неожиданного. Нанес наши скромные находки на план раскопа – и мы идем дальше.

Тяжелый менгир, сохранивший в себе холод зимней степи, нависает над раскопом. Чем глубже мы уходим, тем больше он нависает. В какой-то момент перестаешь понимать – на чем он вообще держится. Перспектива оказаться под рухнувшим камнем выглядит все менее забавной и все более реальной.

Менгир Лисьи горы, погребение женщины с двумя новорожденными младенцами