Археологи: от Синташты до Дубны. 1987-2012

Удивительно, что наша группа продолжала достаточно интенсивно работать на протяжении шести лет, вплоть до 1993 года включительно, и явилась одним из самых устойчивых учебно-научных самообразований в школьной археологии, которые мне известны. К концу этого периода Виктор уехал учиться в Москву и увлекся там вещами, далекими от археологии, но мы с Мариком в 1994-96 годах образовали еще одну группу – на этот раз в рамках археологической лаборатории Челябинского университета. Мы занялись формализацией и компьютерной обработкой керамики эпохи бронзы и на протяжении трех лет сделали несколько научных работ по форме и орнаменту керамического комплекса поселения Аркаим – это была наша договорная тема, мы сдавали отчеты и даже получили за работу какие-то небольшие деньги. Впрочем, это уже другая история.

Итак, летом 1989 года в заречной части полевого археологического лагеря Устье впервые появилась наша экспериментальная металлургическая площадка, возобновлявшаяся потом на протяжении нескольких лет. На площадке возводилась металлургическая печь шахтного типа, сооружался небольшой наземный горн, устанавливались изготовленные нами меха и другое разнообразное оборудование. В окрестностях площадки мы закладывали ямы, в которых выжигали древесный уголь; за старичным руслом ручья Кисенет на склонах холмов добывали глину для сооружения наших печей, рубили в тальниковых зарослях ивовые прутья для их каркасов, таскали с реки воду в алюминиевых флягах для замешивания раствора.

Мы с Марианом Вербовецким на руднике Ташказган

За первой порцией медной рудой мы с Мариком, в сопровождении его отца, Эдуарда Эфроимовича, ездили на древний рудник Таш-Казган, расположенный на границе с Учалинским районом Зауральской Башкирии. Обследовали площадку меднорудных проявлений в районе самого Устья, но места древних выработок и полноценной руды не нашли, сейчас его более успешно ищет прекрасно оснащенная российско-американская экспедиция. Впоследствии мы еще ездили за рудой на Таш-Казган, один раз я отправился туда с нашим старшим товарищем Игорем Русановым, занимавшимся аналогичными экспериментами в рамках археологической лаборатории Челябинского университета совместно со Станиславом Аркадьевичем Григорьевым. В тот раз мы, порассчитывав на известный нам источник, умудрились остаться на водоразделе без капли воды – и тогда я имел возможность сполна оценить, насколько же это плохо. Вообще призраки той жажды, что иногда случалась в наших экспедициях, потом неоднократно посещали меня в городе. Бывает, пьёшь воду из-под крана и думаешь: какая же ты вкусная, и как же тебя много, вот бы напиться тобой впрок. Конечно, у нас не было опыта той смертельной жажды, что случается в пустынях, но и степной опыт дал достаточно для того, чтобы видеть большой смысл в замечательных словах Антуана де Сент-Экзюпери: «Вода! У тебя нет ни вкуса, ни цвета, ни запаха, тебя не опишешь, тобой наслаждаешься, не понимая, что ты такое. Ты не просто необходима для жизни, ты и есть жизнь. С тобой во всем существе разливается блаженство, которое не объяснить только нашими пятью чувствами… Твоим милосердием отворяются иссякшие родники сердца». Лишь позднее, повзрослев и изрядно отягчив свою душу и тело, я начал понимать, что и в этом вопросе, как и во многих других, «самого главного глазами не увидишь»…

Мариан Вербовецкий и Виктор Лысенко, 1990 год