Археологический словарь

Если резкое потепление на планете растопило ледник на с., то на ю., в зоне предгорий Ирана и Ирака, оно вызвало большую засуху. Выгорали травы, голодали животные. В поисках корма они уходили на с. или к водопою. Люди шли за животными. Они искали травы, которые могли бы спасти от голода, и стали высевать их. Иногда у водоемов скапливалось много животных и людей. Животные перед лицом бедствия теряют страх перед человеком. Человек стал защищать наиболее покорных травоядных от хищников и от голода. Животные начали привыкать к человеку. Началась доместикация. Первыми были одомашнены овцы, быки, козы, коровы и собаки. Для защиты запасов зерна человек приручил кошку.

В М. стала меняться и техника обработки камня. Ножевидные пластины почти вытесняют все остальные изделия из камня. Сами пластины становятся более тонкими и правильными. Особенно много делают из них резцов. Изделия из кости уже в конце палеолита становятся широко распространенными орудиями. Теперь, после отступления ледника, в М. их становится особенно много. Появляются, быстро и широко распространяются составные, вкладышевые орудия. Ножевидные пластины становятся настолько узкими, тонкими, что по остроте своей иногда они не уступают нашим бритвам. Количество таких острых пластинок на стоянках встречается тысячами. Так, на мезолитической стоянке Янгелька на Ю. Урале их было найдено более 7000, на стоянке Мысовая — 5411, Суртанды — 4238, Мурат — более 4 тыс. и т.д. Нуклеусы также исчислялись сотнями и тысячами. Это если считать только очень правильные ножевидные пластины со строго параллельными краями. А сколько сотен и тысяч здесь же найдено менее правильных пластин! На пластинах видны очень ровные грани, похожие на грани карандаша. Только у ножевидных пластин они более острые и четкие. Иногда такая грань бывает одна, а иногда — 2-3. Лезвие пластин очень острое. Причем ширина этих пластин невелика, в большинстве случаев 0,5-1,5 см, — не шире обычного карандаша. А некоторые из них имеют ширину в 2-3 мм. Чтобы представить те пластины, посмотрите на грани карандаша — ножевидные пластинки бывают уже их в 2 раза. Но грани их такие же прямые и правильные. Пластинки очень тонкие, их толщина, как правило, не более толщины перочинного ножа (лезвия), они остры как бритва. На раскопках студенты, несмотря на запрещение, все время стремятся точить карандаши ножевидными пластинами. В отличие от перочинных ножей они не тупятся, а режут лучше. Археологи такую технику называют микролитической, а сами изделия — микролитами (от «микрос» — маленький, «литос» — камень). Кстати, о карандаше. Нуклеусы (ядрища), с которых скалывали такие пластинки, и по форме, и по размерам иногда очень похожи на карандаши. Только граней у них обычно больше, чем у карандаша. Их так и называют — карандашевидными нуклеусами.

МЕНГИРЫ — первобытные сооружения из крупных камней, обычно из одного продолговато-каменного блока, вертикально вкопанного в землю. Высота — от 2 до 5-9 м. Имели культовое значение в бронзовом веке.

МЕНДЕЛЬ ГРЕГОР (1822-1884) — основатель генетики. М. родился в Брно (Брюнн) в Австро-Венгрии, здесь прошла вся его жизнь. Сохранилась автобиография, где он пишет: «Отец был владельцем небольшого крестьянского надела. После получения начального образования в тамошней деревенской школе и позже, после окончания коллегии пиаристов в Лейпнике, был принят в 1834 г. в троппаускую... гимназию... Четырьмя годами спустя родители... были полностью лишены возможности возмещать необходимые расходы, связанные с учебой, и... будучи тогда лишь 16 лет от роду, я... был принужден совершенно самостоятельно заботиться о собственном содержании...» Попытка пристроиться учителем после окончания гимназии не удалась. Он долго обивал пороги, пытаясь наняться домашним учителем, но заработка было мало. Репетиторство не давало ему возможности учиться дальше. И он идет в монахи. М. пишет в своей церковной биографии: «Когда я окончил гимназию в 1840 г., моей первой задачей было обеспечить себе необходимые средства на продолжение своей учебы... Путем напряжения всех сил удалось закончить оба годичных курса философии. Но я понял, что не смогу далее выдерживать подобное напряжение, и увидел, что по завершении курса философского обучения мне придется изыскивать для себя положение, которое освободило бы от мучительных забот о хлебе насущном. Эти обстоятельства предопределили избрание рода занятий. В 1843 г. я испросил согласие, получил его и был принят в августинский монастырь святого Томаша в Альтбрюнне».