Археология детства

Автор представляет себе “правильную” семью и роль мужчины в ней, как будто достаточно слегка отодвинуть “теток” и “мамочек” — и отец сам поймет, как он важен, чего лишился сам и чего лишает ребенка. Если, к примеру, мужчина участвует в школьных делах сына, он тем самым объявляет их важными, мужскими. Если нет — сами понимаете, чье это хозяйство и где оно сидит у подрастающего мужичка вместе с Марь Иванной и ее требованиями про “поля в четыре клеточки”. В этом есть, что называется, правда жизни: чтобы поднять, следует смиренно нагнуться. И жестокий парадокс: превращаясь в ответственность, власть теряет блеск, а для того ли ее брали? Достаточно ли просто дать отцу подобающее место и уважение — не знаю. Заниматься с ребенком и быть в курсе его жизни и учебы — это ведь не только хотеть, это еще и уметь надо. А откуда ему это уметь? Уж не говоря о том, что это бывает скучно, тяжело и часто не ко времени. А главное — не будет “правильно понято” по-настоящему значимым окружением. Не семьей.

Автор, между прочим, подал личный пример: взял и написал книжку про детей и семейные дела. А они в нашей вечно воюющей патриархальной культуре по умолчанию считаются второсортными, то есть женскими — по сравнению с чемоданами компромата, ночными клубами, думской грызней, нефтяной трубой, зачисткой мятежных аулов, “звездными войнами” медиа-магнатов, чемпионатом по футболу, дорогими машинами, галстуками от Армани и другими Настоящими Делами. Вот написал бы про политический пиар или приемы соблазнения, как делают иные литературно одаренные коллеги, так были бы ему почет и уважение, тиражи и поклонники! Но у него, похоже, позиция. Для него, похоже, этот разговор про детство и жизненные циклы действительно важен и серьезен. И этот выбор — знал ведь, что делает, — вызывает уважение. А кроме того…

Если вынести за скобки мое с автором давнее знакомство и старинную симпатию к его профессиональным исканиям, а заодно и вообще все личное, литературное и даже научно-популярное, само появление этого текста можно робко расценить как некий симптом. Не начал ли пробиваться росток идеи осмысленного, человечного отцовства — в широком смысле, не только биологического, конечно… Того, которого так давно и трагически не хватает в современной российской культуре и истории. Суррогатов которого “ищут пожарные, ищет милиция” — кто в горних высях, а кто в придуманной дворянской родословной или пластиковых корпоративных модельках: лидер, команда… “Ищут давно и не могут найти…” Но если что-то очень нужно, а найти готовым не получается, оно обязательно появится: дозреет, родится, будет выращено. Хотелось бы надеяться на лучшее и на новое, и не только для семьи и детей…

Так вот, в этой неоднозначной книге масса нового, начиная с самого ее жанра и заканчивая попыткой в который раз увязать Восток и Запад, прямым обсуждением христианского взгляда на семью, интереснейшими наблюдениями за современными подростками, анализом привлекательности тоталитарных сект, примерами из практики автора.

Как и другие популярные книги по психологии, ее будут читать в основном женщины. А жаль.

Екатерина Михайлова

ОТ АВТОРА

Сказки счастливые и не очень

“Все счастливые семьи счастливы одинаково, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему”, — так или примерно так начал свой знаменитый роман Лев Толстой. Далее граф пошел излюбленным путем всех великих и не очень великих писателей мира — ярко и подробно нарисовал мрачные коллизии жизненной драмы отдельно взятой несчастливой семьи. С незапамятных времен мировая литература, начиная с Гомера и кончая авторами современных детективов, отдает дань семейным несчастьям. Правда, довольно часто в художественных произведениях, особенно в сказках, после всевозможных неприятностей дело кончается свадебным пиром: “И стали они жить-поживать, да добра наживать”.

Не знаю как вам, а мне порой хочется узнать, что же произошло дальше. Как все-таки стали “поживать” герои? Какого именно “добра” они нажили? Сколько, например, у них родилось детей? Как и кто их воспитывал? Рассказывали ли им родители о тех испытаниях, которые пришлось пережить в молодости? А если вдруг, скажем, через десять лет совместной жизни принцу, ставшему к тому времени королем, довелось задержаться на охоте?.. Что переживала его супруга? Может быть, она просто ждала, зная, что в лесу можно заблудиться, но сильный и опытный король обязательно найдет дорогу и вернется к ней? Может быть, она проплакала всю ночь, думая о могучем и страшном колдуне, который, по слухам, обитает в этом лесу? А может быть, ей не давала заснуть мысль о юной красавице-принцессе из соседнего замка? Рассказала ли она супругу при встрече о своих чувствах, страхах, сомнениях? Как отреагировал король? Как он вообще относится к своей жене спустя десять лет после свадьбы? Доверяет ли он ей? Делится ли с ней своими проблемами? Может быть, он, например, считает, что государственное управление — “не бабское дело”? А как думает об этом королева?