Археология и естественнонаучные методы. Сб. статей

Samples from the Middle Age Rostislavl' are divided into two chronological groups: 1. XII — first half of XIII centuries, 2. XIV cent. In the early group cereal crops are presented very uniformly in similar proportions: oats (20,7 %), rye (19,8 %), common and Italian millet (19 %), hulled six-row barley (17,2 %) and wheat (14,7 %; bread wheat mainly). Seeds of lentil Lens cu-linarisand flax were also found. In the XIV century the situation is changed: oats are getting an unconditional leader among cereals (about 44 %) owing to the reduction of wheat and barley proportion (nearly 7 % each), rye and millet (both types) are changed just a little bit (13,5 % and 22,7 % accordingly). Among other plants one should note finding seeds of peas Pisum sativum,lentil and hemp. Twofold increase of oats portion — forage crop (for horses in the first turn) — was probably caused by increasing demands of the town in connection with active military actions caused by both Mongol invasion and frequent internal wars.

To the author's opinion when studying cereal finds in towns one should take into consideration that they firstly characterize the structure of cereal consumption by town population and only indirectly reflect an agricultural production in nearby localities.

Е. Е. Антипина Мясные продукты в средневековом городе — производство или потребление?

На первый взгляд предложенная для рассмотрения тема представляется простой и очевидной, а поставленный в конце названия статьи вопрос вообще кажется излишним. Конечно же, в средневековом городе должны были существовать и производство, и импорт продуктов питания. Часть мясной продукции, несомненно, производили прямо в городе, выращивая здесь домашних животных, другая же поступала из сельскохозяйственной округи через рынки. Но при попытке представить объемы этих разных частей в каких-то, пусть даже относительных, соотношениях, вопрос о появлении мясных продуктов в средневековом городе уже не решается столь просто. Возникает необходимость обоснования, каких сельскохозяйственных животных содержали в средневековых городах, и каким способом можно оценить долю собственного производства мяса или долю торговых его поставок; а также какие фактологические источники можно при этом использовать, и в частности, правомерно ли экстраполировать информацию о костях животных на скотоводческую или торговую деятельность населения.

Традиционно считается, что при рассмотрении поставленных вопросов необходимо учитывать, по меньшей мере, два информационных источника.

1. Археозоологические или остеологические материалы. Основной категорией здесь являются «кухонные остатки». Такие кости происходят исключительно от забитых на мясо животных и отражают структуру мясного рациона вне зависимости от того, как продукты попадали на поселение — из собственного хозяйства или в виде торговых поставок. При детальном анализе кухонных остатков может быть получена информация и для установления путей появления мясных продуктов на поселении, и для выяснения особенностей системы жизнеобеспечения и скотоводческой деятельности. Однако последние аспекты исследования могут быть реализованы только в рамках комплексного подхода к интерпретации всех археологических и археобиологических данных [62].

2. Письменные материалы — летописи, описания путешественников, государственные и иные архивные записи. Этот источник дает своеобразную информацию о скотоводческой отрасли, иногда однобокую, но, тем не менее, любопытную. Такие свидетельства касаются не только выращивания животных на мясо, но и форм прижизненной их эксплуатации, которые чрезвычайно трудно реконструировать по остеологическим коллекциям. Согласно письменным источникам, лошади, например, были визитной карточкой всех дорог Древней Руси, в том числе и на городских улицах ( Герберштейн,1988). В сельской местности наиболее многочисленным видом указывался уже крупный рогатый скот (КРС). Мелкий же рогатый скот — козы и овцы (MPC), а также свиньи лишь оживляли однообразный пейзаж деревенских проселков. Конечно, эти данные не могут быть основой для реконструкции целостной системы жизнеобеспечения. Хотя именно эта исторически зафиксированная внешняя оболочка хозяйственной жизни зачастую помогает понять и объяснить ряд особенностей остеологических коллекций из памятников Древней Руси ( Рожков, 1890; Ключевский,1918; Памятники русского права, 1957).