Археология, история и архивное дело России в переписке профессора Д.Я. Самоквасова (1843–1911)

ОПИ ГИМ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 25. Л. 91–93.

Писарская копия.

6

28 сентября 1887 г.

Белосток – Варшава.

Многоуважаемый Дмитрий Яковлевич!

Получили ли Вы моё письмо и посылку с Вашим Шафариком и несколькими археологическими вещицами? Я адресовал в университет, потому что не мог отыскать Вашего городского адреса и не знаю, застало ли мое письмо Вас в Варшаве. Хотя знаю, что время Ваше рассчитано, но всё-таки прошу Вас при случае написать в двух словах Ваше мнение о моих последних находках. При этом случае не откажите произнести приговор и по следующему крохотному делу, которое меня в настоящее время интересует. Вчера я получил из Дрогичина одну вещицу, найденную на берегу Буга, против старого училища. Это ни более, ни менее, как простое домино, но не костяное, а каменное или глиняное. Я знаю, что в Вашей коллекции имеются старинные игральные кости. Есть ли между ними нечто вроде домино? Если нет, то я преспокойно выброшу присланную мне вещицу за окно; в противном же случае также передам в моск.[овский] музей. Итак, будьте судьей. Для точности посылаю рисунок.[59] Как видите, настоящее домино, но каменное и с пустыми очками. Итак, бросать или сберечь?

Тизенгаузен пишет, что мои вещи понравились Комиссии, и спрашивает, согласен ли я ещё раз поехать в Дрогичин, если дадут пособие. Я выразил согласие.

Если Бог даст быть в Варшаве, то, конечно, не премину быть у Вас. Надеюсь, что Вы не откажете черкнуть пару слов искренно Вас уважающему Н. Авенариусу.

ОПИ ГИМ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 25. Л. 93–94.

Писарская копия.

7

11 ноября 1887 г.

Белосток – Варшава.

Многоуважаемый Дмитрий Яковлевич!

Искренне благодарю Вас за присланные книги. Обыкновенно специальные сочинения, присылаемые авторами, почтительно ставятся в шкаф и покрываются пылью. Ваши же сочинения могут у меня растрепаться, но никак не запылиться. Я очень рад, что мое предсказание сбылось, и что Ваша археологическая затея в нынешнем году удалась.[60] Надеюсь со временем ознакомиться с ней.

Что касается моих вещиц, то с ними вышла непонятная история: я послал их в начале сентября в Арх.[еологическую] комиссию, в двух ящиках с товарным поездом, а накладную на получение этих вещей приложил в отчёту, о чём упомянул в приложенном к отчёту отношении. На днях получено от Тизенгаузена письмо, что отчёт там давно получен, а вещей нет. Я, конечно, тотчас съездил на жел.[езную] дорогу и выслал Тизенгаузену нужные справки. Посмотрим, чем кончится это дело. Между тем, у меня по окончании археологического сезона прибывают кое-какие вещи. Так, недавно мне прислали из Бельского уезда разные вещицы, найденные в раскопанных мной же могилах; именно, несколько сер.[ебряных] колец, пара кресал и, главное, целое ожерелье бус, голубых и фиолетовых. Дело в том, что в одном большом могильнике мне пришлось работать после прод.[олжительных] дождей, когда вся земля превратилась в кисель, а могилы были неглубокие. Вот я и поручил одному крестьянину, просившему у меня книжек для сельской школы, послать детей по наступлению сухого времени в мой могильник и ещё раз просеять землю, за что обещал прислать книги. Теперь у детей есть книги, а у меня вещи. Затем ожидаю несколько каменных орудий, найденных в Гродн.[енской] и Вол.[ынской] губерниях. Наконец, вчера добыл часть бронзовой шпоры, найденной близ Василькова, к сев.[еро]-вост.[оку] от Белостока, где, как полагают, происходила последняя битва между поляками и ятвягами. Так понемногу кое-что наклёвывается. Тем не менее, постоянно приходится чувствовать, что живёшь в захолустье. Нет ни книг, ни людей. Тем дороже моё знакомство с Вами, Дмитрий Яковлевич. Не забывайте всегда помнящего и уважающего Вас Н. Авенариуса.

ОПИ ГИМ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 25. Л. 94–96.

Писарская копия.

8

16 ноября 1887 г.

Белосток – Варшава.

Многоуважаемый Дмитрий Яковлевич!