Археология: учебное пособие

Основные этапы развития российской археологии

Европейская мода XV–XVII вв. на коллекционирование древних предметов получила распространение в России под влиянием преобразований Петра I (Борзова 2002: 575–576). Судя по всему, первой коллекцией древностей, найденных в России, стало собрание золотых предметов, доставленных из Сибири голландскому дипломату Н.К.Витзену в 1714 г. В самой же России первое известное нам собрание подобного рода явилось представительским подарком супруге царя – в 1715 г. русский промышленник А.Н.Демидов преподнес Екатерине Алексеевне по случаю рождения царевича Петра Петровича «богатые золотые бугровые сибирские вещи» (Руденко 1962: 11). А в 1716–1717 гг. сибирский губернатор М.П.Гагарин, выполняя поручение государя «приискать старых вещей, которые сыскивают в землях древних поклаж», дважды отправлял из Тобольска в Санкт-Петербург древние золотые предметы (Завитухина 1977: 41–51). Собрания Демидова и Гагарина составили основу знаменитой «Сибирской коллекции» Петра I.

И Витзен, и Демидов, и Гагарин приобретали древние вещи, извлеченные из археологических памятников Сибири кладоискателями. Первые же научные раскопки археологических объектов были предприняты в России в самом начале XVIII в. В 1700-х гг. (В.Т. 1868: 102–103) лютеранский пастор В.Толле произвел подобные работы в окрестностях Старой Ладоги. Опись сделанных находок была опубликована в 1713 г. – при исследовании «старинных языческих могил или курганов» Толле обнаружил «разные древние сосуды, монеты и различные языческие вещи», в том числе «древние готские языческие сосуды, зола и погребальное орудие».

Поворотным пунктом в истории русской археологии считается указ Петра I от 13 февраля 1718 г. «О приносе родившихся уродов, также найденных необыкновенных вещей во всех городах к Губернаторам и Коммендантам, о даче за принос оных награждения и о штрафе за утайку». Еще одним начинанием Петра, напрямую связанным с формированием археологической науки в России, стала организация первой научной экспедиции в Сибирь, которую осуществил в 1719–1727 гг. Д.Г.Мессершмидт. Несмотря на чрезвычайно обширный круг поставленных перед ним задач, изучению сибирских древностей Мессершмидт уделял особое внимание. Так в 1722 г. около Абаканского острога в Хакасии он предпринял первые в Сибири научные (а не кладоискательские) раскопки древней курганной насыпи (Вадецкая 1981: 11–13). В 1723 г., находясь в Иркутске, Мессершмидт обеспечил сохранность и осуществил фиксацию найденных на р. Индигирка костей мамонта (Новлянская 1970: 30–31, 65–66). Исследователь считается первооткрывателем хакасской письменности VII–XIII вв. (Кызласов 1962: 50).

Мессершмидт вернулся в Санкт-Петербург уже после смерти Петра I, в 1727 г. К этому времени в азиатской части Империи уже два года работала первая Камчатская экспедиция В.И.Беринга. В 1725 г. Петр следующим образом инструктировал ее участников: «1) Надлежит на Камчатке или в другом так месте сделать один или два бота с палубами. 2) На оных ботах возле земли, которая идет на Норд и по чаянию (понеже оной конца не знают) кажется, что та земля часть Америки. 3) И для того искать, где оная сошлась с Америкой… и, поставя на карту, приезжать сюды» (Гнучева 1940: 36). Таким образом, основная цель этих исследований лежала в области географии и картографии. Однако, завершившаяся в 1730 г. первая Камчатская экспедиция послужила прологом к «Великой северной экспедиции» Беринга 1732–1743 гг., сыгравшей определяющую роль в развитии российской археологии.

Историко-географические исследования Сибири в рамках этой экспедиции осуществляли И.Г.Гмелин и Г.Ф.Миллер. Материалы, выявленные в ходе предпринятых Миллером раскопок курганов, послужили основанием для многих существенных для исторической науки того времени заключений о древних обитателях сибирских земель (Миллер 1999: 513–516). Например, находки костей лошадей «есть доказательство особливого суеверия, наблюдаемого еще и ныне некоторыми восточными народами». «Богатые могилы доказывают знатность погребенных особ и богатство того народа». «При некоторых могилах в верхней стране реки Енисея» «вместо золотых и серебряных украшений и сосудов, кои находят в других могилах, здесь все состояло из красной меди, как то: медные ножи, кинжалы, стрелы и все то, к чему, впрочем, железо гораздо удобнее». Это наблюдение приводит Миллера к предположению, которое, по сути, предвосхищает систему трех веков в европейской науке XIX в.: «Итак, народ, похоронивший там своих покойников, может быть, еще не знал употребления железа. Следовательно, эти могилы гораздо старее прочих».