Архикватор - королевский палач

Расширенная ЧЕТВЕРТАЯ

Проснулась в постели от грохота в дверь.

— Сейчас, минуту! — спустила ноги на пол и увидела, что на мне кроме нижней рубашки ничего нет. Кожаные штаны и жилет перекинуты через скамейку у кровати, туфли-тапки, в которых я проходила весь вчерашний день, тоже стояли рядом.

Вот чёрт, усыпил, потом раздел и одеялом укутал! Меня разрывало любопытство, воспользовался он моей беспомощностью, был ли поцелуй в губы, или хотя бы в лоб? Увижу — обязательно спрошу, не получу ответа, так удовлетворюсь смущением.

Не надеясь быстро натянуть кожу на голые ноги, я обмоталась одеялом и спотыкаясь, поспешила к входной двери. На пороге стояла суровая дородная женщина и не успела я приоткрыть дверь, как она, отжав меня плечом, прошла на середину гостиной.

— Убирай одеяло и тащи скамейку из спальни, — распорядилась она, раскладывая на столике метр, иголки, блокнот, карандаш и еще какие-то штучки.

— Я вас в десять ждала, — закрыла дверь и поплотнее запахнула одеяло.

— Ну? — уставилась на меня тётка.

— Сколько сейчас времени? — смутилась я, потому что из-за ее уверенности моя пошатнулась.

— Десять, — процедила портниха. — А теперь поторапливайся, если на обед хочешь успеть.

Больше убеждать меня не пришлось.

Я стояла на скамейке посреди комнаты, пока тётка ходила в туалет.

— А чего это у тебя лохань полная, а? — крикнула он оттуда.

— Вчера надеялась принять, но не сложилось, — крикнула я в ответ.

— Принять — выпить что ли? Всю? — остановилась она в дверях.

— Нет, — я закатила глаза, — помыться хотела, искупаться, ну?

— Вот, блохи навозные, ты еще и грязная. Или тебя не предупредили, что приду?

— Предупредили, — огрызнулась я, — Только нагреть забыли.

— Бедняжечка, — поцокала тётка. — Идем, — она стащила меня со скамейки и наставила палец на ванную с водой. Кончик пальца заискрился и она прошептала короткую фразу, которую я не расслышала. — Сполоснись и обратно на скамейку вставай. Быстро!

Я потрогала теплую воду, скинула рубашку и залезла ванную. Кайф!

— А мыло где можно найти? — крикнула я, надеясь быть услышанной.

— Мыло у кастелянши попроси. Вылазь, посушу, неумеха.

Несколько сковано я с сожалением выбралась из ванной, портниха снова направила на меня палец, пошептала и теплый ветер прошелся по моему телу.

— Спасибо, — проговорила я и потянулась за рубашкой.

— Куда? Оставь ее. На примерку идем.

— Эээ… Мне кроме рубашки нечего надеть, у меня нет нижнего белья.

— Кому оно надо? Мне — нет. Иди, коза, на скамейку и стой смирно.

Я застыла голая посреди гостиной, пока портниха кружила возле меня, прикладывая метр то к бедру, то к руке и бесконечно приговаривая:

— Обхват бедер значит будет… Талии… ага. Обхват ноги… Раздвинь, — командовала она, и я беспрекословно раздвигала. — Подними, — и я поднимала. — Грудь полновата.

— Ну, какая есть.

— Не дерзи! Повернись задом. Зад тоже крупноват.

Я взвыла от негодования:

— Что-нибудь нормальное есть или все как на кобылу?

— У тебя всё нормальное, детка, даже очень, — донесся от входной двери мужской сиплый голос.

Я взвизгнула, слетела со скамьи и спряталась за кресло. Портниха в голос орала на парня, а Нейтас стоял в раскрытых дверях и разве что слюни не пускал, пытаясь разглядеть меня.

— Ах, ты блоха навозная, кто вламывается в комнату к даме без стука? Я вот выскажу твоему декану, поелозишь ты еще по сковородке. Выходи, выходи, желтоклюв.

Она вытолкала его и закрыла перед носом дверь.

— Я на обед хотел ее позвать, тёть! Не говорите декану, мне и так уже влетело. Ну тёть? — прокричал он из-за двери.

— Время обеда? — спросила я портниху.

— Ну, — подтвердила она.

— Может, прервемся, а? Кушать очень хочется, — попыталась я уговорить её. — Вы же тоже не можете пропустить обед. Пойдемте в таверну?

— Какую еще таверну, в трапезную, верно, а? — буркнула она. — Вот провозилась с тобой и ничего не сделала… Что сказать господину Вейду, что отмывала от грязи, прежде чем мерки снять?

— А зачем что-то говорить Вейду?

— Цыц! Нельзя! Ты что — "господину", обязательно "господину"!

Я кивнула, выползая из-за кресла в сторону ванной комнаты, где осталась моя рубашка.

— Ладно, после обеда, до трех еще снимем. Вечером никуда не выходи — приду, фасоны принесу. Выбирать будем.

— Хорошо, спасибо, — заулыбалась я.

— Какое спасибо? Что ты лопочешь? Торопись, пока этот змееныш дверь не вышиб.

Я застегнула рубашку, потом заскочила в спальню и натянула кожу, на ходу зашнуровывая жилет, вышла за дверь, где ждал Ловец.

Он сиял широкой улыбкой.

— Пойдем, покажу где трапезная у нас.

— Я знаю где. Ты извиниться не хочешь?

— За что? — Нейтас нахмурился и посмотрел на меня. — В нашем мире мужчины не извиняются. А тут и вовсе нет причин — тело женщины создано, чтобы им любоваться.

— Да ну? — ухмыльнулась я. — А мне вчера птичка накаркала, что девушкам положено честь блюсти. Кому мне верить — тебе или птичке?

Нейтас кисло хмыкнул:

— Верь птичке, которая каркает.

Взял мня за руку и повел к левому крылу.