Архимаг

— Да, извини, — поморщился Грин. — Здесь написано: «Да будет славен в веках Мардук Двуглавый Топор, Владыка Девяти Небес! Возьми и сохрани мою душу, пока не придет время вернуть ее обратно. Если будет на то твоя воля, я закончу то, что начал ты». Скорее всего, обычное надгробное слово, связанное с религией… Может быть, этот человек был жрецом Мардука? Думаю, это тоже заслуживает более подробного изучения…

Профессор прошелся по лаборатории, на минуту задержавшись возле полки с новыми образцами. Вместе с загадочным гробом было прислано еще несколько предметов, обнаруженных в той же гробнице: пара глиняных чашек, медный нож, глиняная табличка с нерасшифрованным текстом и маленький каменный ларчик. Грин безразлично провел рукой по чашкам и ножу, чуть приоткрыл ларчик и бросил мимолетный взгляд на табличку, испещренную клинописью.

— Это тоже довольно интересный предмет, — задумчиво произнес он. — Та же самая письменность, что и на саркофаге, но здесь нет ни малейшего смысла. Просто случайное сочетание символов…

— Шифр? — подался вперед Саймон.

— Вполне вероятно. А возможно — неизвестный мне диалект. Нужно будет попросить доктора Риверза, чтобы он взглянул. Но это все потом, потом…

Профессор окинул рассеянным взором лабораторию, удостоверился, что его письменный стол надежно заперт, и начал надевать плащ. Октябрь — не самое теплое время года даже в прекрасном городе Сан-Франциско, а профессор не мог похвастаться железным здоровьем.

— Прошу. — Грин добродушно пропустил ученика вперед. — Уступим дорогу молодости…

— До понедельника, профессор! — махнул рукой Саймон, спускаясь по лестнице.

Грин проводил его задумчивым взглядом. Молодость, молодость… Чего бы он только не отдал, чтобы вернуться назад лет на сорок…

Закрывая дверь лаборатории, профессор на мгновение замер, неуверенно прислушавшись. Ему почудился какой-то необычный звук, похожий на тиканье часов. Он постоял минутку, но больше ничего не услышал. Тогда он погасил свет и повернул ключ в замке. Раздался легкий шум удаляющихся шагов, и все стихло.

Если бы профессор Грин обладал более острым слухом или более подробными познаниями в анатомии, он смог бы распознать услышанный звук. Это был удар сердца, самый первый удар, прозвучавший необычайно громко. Впрочем, ничего удивительного — данное сердце молчало целых пять тысяч лет.

ГЛАВА 1

Вот уж не думал, что вид из окна настолько изменится…

Ной

Креол открыл глаза. Первые несколько минут он ничего не видел, — глазам потребовалось время, чтобы вновь приступить к работе. Еще больше времени понадобилось легким, чтобы начать дышать, и сердцу, чтобы вновь забиться. Кровь медленно потекла по сосудам, почти сгнившим за эти тысячелетия. Тягучая жидкость, которую лишь с большой натяжкой можно было назвать кровью, не желала двигаться так, как положено от природы, и лишь могучая воля Креола подталкивала ее вперед.

Прошло больше часа, прежде чем бывший мертвец смог пошевелить большим пальцем на ноге. Еще через двадцать минут он сумел приподнять руку. Профессор Грин досматривал уже третий сон, когда Креолу наконец-то удалось выползти из своего гроба.

Мертвец с превеликим трудом поднялся на ноги. Сейчас он выглядел получше, чем когда лежал неподвижно, но ненамного. Высохшую кожу по-прежнему можно было проткнуть пальцем, тусклые глаза напоминали стеклянные шарики какой-нибудь куклы, при дыхании горло сильно присвистывало, сердце колотилось с перебоями, хотя и очень громко. И двигался он с трудом, через силу, еле-еле шевеля конечностями.

Креол попытался что-то сказать, но из высохшего рта вырвался только хрип. Он с шумом втянул полусгнившими ноздрями воздух и поковылял к той самой полочке, на которую профессор положил остальные предметы. Протянув полуистлевшую руку, медленно оживавший мертвец нащупал ладонью ларчик, негнущимися пальцами неловко обхватил его и поднес к глазам. Другой рукой он присоединил к ларчику табличку с надписью. Креол просмотрел ее и растянул губы в жалком подобии улыбки — оба столь необходимых предмета все еще были здесь, возле него, их никто не украл.

Ларчик он водрузил на прежнее место, а табличку крепко обхватил обеими ладонями и попытался прочесть надпись вслух. Получилось плохо. Могучая магия обезопасила его от ужасного влияния веков, но даже ее силы не хватило на то, чтобы избавиться от тления полностью. Тот жалкий обрубок, который приходилось называть языком, не мог произнести даже двух членораздельных слов, не говоря уж о нескольких строчках.

Креол уселся на край саркофага и задумался. Сейчас он буквально разрывался — так много дел хотелось переделать немедленно, вновь став живым. Но сначала нужно было прочесть заклинание. Во-первых, он обещал своему рабу, что сделает это, как только оживет, а во-вторых, без этого он очень скоро снова откинет копыта. Значит, нужно было заставить челюсти и язык работать, хотя бы вполсилы.