Архимаг ее сердца

Ей совершенно не хотелось выходить из комнаты. Все, что хотелось – снова свернуться клубком на кровати, закрыться от всего мира одеялом. Не видеть никого и ничего.

Но она все же отворила дверь, высунула нос наружу и увидела, что за дверью ее терпеливо поджидает низенькая девушка, может быть, чуть старше Альки.

– Ваше высочество! – она торопливо поклонилась в пояс, придерживая складки одеяния, – отчего же вы не позвали, чтобы я вам помогла?

– Ты Манни? – Алька с трудом вспомнила, какое имя называл Сантор.

– Я, это я, ваше высочество.

Манни была темноглазой и темноволосой, с круглым лицом, с маленьким носом и острым кукольным подбородком. Волосы были разделены на пробор и заплетены в две косы. Манни улыбалась смущенно, и при этом на ее округлых щеках появлялись ямочки.

– Отведи меня, пожалуйста, на ужин, – выдохнула Алька.

Больше ей ничего, совсем ничего не было нужно.

Манни снова поклонилась и пролепетала:

– Извольте следовать за мной.

…Алька уже и забыла, как это, брести по лабиринтам дворца повелителя крагхов. Чем дальше, тем больше возникало сомнений в том, что дворец – творение рук людских. Уж больно переплетение коридоров и галерей походило на внутренность муравейника. Или как будто они шли сейчас внутри переплетенных корней неведомого гигантского растения. Временами стены были ажурными от окон неправильной формы, и тогда Алька шла в сумерках, а временами приходилось нырять в кромешный мрак и идти почти наощупь. Им попадались крагхи… вернее, бывшие крагхи. Молча кланялись Альке, и также спокойно шли мимо. Мужчины, женщины. Иногда Алька видела стражников, узнавала их по кожаным доспехам – уж что-то, а это не изменилось. Потом они подошли к высоким резным дверям, двустворчатым, в форме арки, перед которыми навытяжку стояли стражи. Манни быстро обменялась с ними взглядами, и решительно распахнула перед Алькой двери.

Чувство было такое, словно прыгнула с обрыва в ледяную воду.

Яркий свет ударил в глаза. Громкие разговоры… Какие-то люди, сидящие за длинным столом. Алька отшатнулась, инстинктивно прячась в тех мягких сумерках, что царили в коридоре, но ее уже заметили, воцарилась тишина.

Она растерянно пошарила взглядом, увидела, как сидящий во главе стола Сантор поднялся и двинулся к ней.

Самый обычный мужчина. Статный. Хорош собой.

Мелькнула неуместная мысль – наверное, крагхи старели медленнее людей, потому что Сантор выглядит так, словно ему нет и сорока, а на самом деле он гораздо, гораздо старше…

– Алайна, – он уже был рядом, протянул руку, – хорошо, что ты пришла. Идем.

Она совсем растерялась. Снова пестрая, незнакомая толпа. Все ее разглядывали, щекам стало жарко, а перед глазами все плыло. Алька оперлась на руку Сантора, и он неторопливо повел ее к столу.

– Садись. Тебе нужно поесть, – тихо сказал отец.

Алька уселась на свободный стул, сообразила, что ее место как раз по левую руку от повелителя. Осторожно оторвала взгляд от пустой пока тарелки… и дыхание застряло в горле.

Напротив сидела тварь и смотрела на нее. Тварь с лицом Авельрона. Сердце замерло, потом заколотилось с удвоенной скоростью. Она растерянно глянула на отца… как же так? Он не видит? Не замечает чудовища?

– Алайна, – тихо позвал Авельрон, и наваждение схлынуло.

Альке захотелось уронить лицо в ладони и расплакаться. Это ведь Рон, теперь это точно Рон! Настоящий и живой. Как говорил Сантор, Эльдор сделал все, чтобы ее брат жил… А она…

– Аля, – тихо повторил брат, – пожалуйста… это я. Теперь это я.

Сантор шумно придвинул свой стул. Алька рассеянно наблюдала, как ей в бокал наливают вино. Пить… не хотелось совершенно. Разговоры за столом возобновились. Стук столовых приборов. Запахи пищи, от которой почему-то подташнивает. Ей поначалу казалось, что на нее будут глазеть, что будут обсуждать – но вышло так, что никто не обращал внимания. Алька осторожно посматривала на то, как Авельрон ловко пользуется ножом и вилкой, какие у него худые, жилистые руки. Сантор время от времени спрашивал какую-то малозначимую ерунду, вроде «хорошо ли посолен лехиор». Алька смиренно кивала, ковырялась в своей тарелке и едва ли съела несколько кусочков. Она как будто бы и была голодна, но кусок не шел в горло.

– Как ты себя чувствуешь? – негромко спросил Авельрон.

Алька молча кивнула. Потом посмотрела на него, невольно ища в нем тварь. Но твари больше не было: перед ней сидел Рон, худой, как бывает после долгой болезни, но одетый в шелка. И волосы были острижены, на висках так и вообще сбриты, а то немногое, что осталось сверху, было зачесано назад.

– Я… могу с тобой поговорить? – грусть во взгляде.

Алька пожала плечами.

– Почему ты спрашиваешь?

– Тебе может быть неприятно меня видеть… – он запнулся, смерил ее задумчивым взглядом, – после всего. Мне… рассказали.

– Нет, что ты, – пробормотала Алька, хотя Рон и угадал ее состояние, – с радостью…

– Возвращайся к нормальной жизни, Алайна, – Сантор вклинился в их разговор, – раз уж ты здесь, тебе стоит уделить внимание собственному народу. С землями Порядка… пока что у нас так себе отношения.