Архимагические сказки – 1

– Эй, там, внизу! – зычно пробасил Змей Горыныч. – Место под посадку освободите, как бы не задеть ненароком!

– Ишь, фасонит, – отметила Яга, но посторонилась всё же вместе со всеми. Горыныч, заложив особенно крутой вираж (явно красуясь перед подругой), шумно приземлился в центре полянки и гаркнул в три пасти:

– Здорово, други! Чай, не ждали?!

– Куда там… Еле как дождались, – в тон ему съязвила Яга, наблюдая, как снижается Гордея. Прежде чем опуститься на поляну, драконица сбросила на траву свою поклажу. Тюк дёрнулся и заголосил высоким женским голосом.

– Эй, а кто это у вас там? – удивилась Лея, подходя поближе и с любопытством разглядывая тюк.

– Неужто на старости лет девиц похищать взялся, Змей? – подкузьмил Кощей побагровевшего Горыныча. – Да ещё и Гордею в пособницы сманил… Нехорошо!

– Ты.. Это… Брось! – обиделся Змей. – Для вас же старались. Ну-ка, милая, покажи, какую птичку поймать удалось.

Гордея цапнула зубами край тюка, встряхнула, словно половичок… и на землю, ругаясь на своём наречии, вывалилась Шамаханская царица собственной изрядно помятой персоной.

– Шакалы! Да я вас! Да я вам! – красивое личико шамаханки до неузнаваемости исказила злобная гримаса, с пухлых губ врывались вереницы проклятий и по-восточному витиеватых ругательств.

– А ну, цыц! – вроде и негромко произнесла Баба Яга, однако подействовало. Шамаханка закрыла рот… снова открыла… Из прекрасных глаз бурными потоками полились слёзы.

– Пощадите! Не убивайте! – сменив тактику, пленница пала на колени и заломила руки. Углядев Прохора, она ткнула в него указующим персом и вскрикнула:

– Вот же злодей! Это всё он придумал, он! Не виноватая я!

– Он сам пришёл… – шёпотом добавила Лея, разглядывая шамаханку. Стас заметил, что глаза у рыжей ведьмы нехорошо сузились. О том, какие препоны чинила ему восточная красавица, стремясь остановить архимага на дальних подступах к Кощееву замку, он рассказал магичке сразу. А о том, какими методами действовала при этом, Лея догадалась и сама… Архимаг немного напрягся, готовый остановить боевую подругу, если та решит свести счёты. Но нет: смерив шамаханку презрительным взглядом, магичка отвернулась. Стас услышал, как она тихонько ворчит себе под нос:

– Даже зверя любимого не пожалела… А как жар загребать, так чужими руками…

В это время Мухомор, узрев свою нанимательницу и убедившись, что ради спасения собственной ухоженной шкурки она готова прозакладывать его, дублёную да битую, взревел дурниной:

– Это как же, с больной головы да на здоровую?! А кто мне наказал обличье ведьмы рыжей принять, в тварь энту пальнуть да рог отломать?! Кто заклятье наложил, чтоб я мышкой-норушкой в терем пробрался да обратно прошмыгнул?!

– Не верьте ему, люди добрые! – немедленно взвыла шамаханка. – Мне, мне верьте!!!

– Пошли подельнички друг дружку мочить, – насмешливо произнёс Серый Волк. – Ладно, эта хоть баба, спрос невелик, всё переиначит, виновата – плачет…

Почувствовав на себе сразу три возмущённых взгляда: Леи, Синеглазки и Любавы, Серый замялся, кашлянул и свернул в другую сторону: – Но этот-то… Прошка… И человеческий род позорит, и волчье племя…

– Ну, что ж, – Яга вышла вперёд, оглядела по очереди притихшую шамаханку и Мухомора. – По твоему слову и станется. Судить вас будем по законам нашим, сказочным.

Бабка выпрямилась и вроде как выше ростом стала. Лицо её казалось высеченным из гранита. Лея поёжилась, даже архимаг почувствовал себя немного неуютно. От Яги исходила древняя, могучая Сила. Да, никто бы не посмел сейчас оспаривать у Ягды её право вершить суд.

– Ты, Прохор, – под её огненным взором Мухомор сжался, усох вроде, – обличьем человек вроде, а суть у тебя звериная. Так тому и быть. Носить тебе волчью шкуру, не снимая, покуда прощения не заслужишь.

– Помилосердствуй! – успел выкрикнуть бывший разбойничий атаман, но даже договорить не успел, и только тоскливый вой вырвался из волчьей уже пасти. Серый зверь, поджав хвост, ринулся в чащу леса. Его не преследовали…

– Теперь – о тебе речь, – Яга развернулась к шамаханке. Ту била крупная дрожь. Слёзы текли ручьями по нежным щекам, умоляющими глазами взирала она на архимага.

– Скажи, кто тебя надоумил такое учинить? Не сама ведь придумала… – спросил он, рассчитывая хоть немного облегчить участь пусть вздорной и чванливой, но не совсем, как он надеялся, пропащей красотки.

– Меня заставили… – еле слышно прошептала шамаханка.

– Кто? Имя назови! – потребовала Яга. Шамаханская царица вместо ответа разрыдалась пуще прежнего:

– Если выдам – пригрозила красоты лишить… на веки вечные.

– Тьфу ты, дурь бабья! – в сердцах плюнула Яга. – Ради личика смазливого – хоть на предательство, хоть на смертоубийство пойдёшь?

Шамаханка промолчала, но ответа и не требовалось.

– Ну, молчи, коли так. Могла свою участь да совесть облегчить, да не стала. Сама, почитай, наказание себе выбрала.

– Бабушка.. – тихо-тихо произнесла Лея, но рыжую магичку услышали все. – Дай ей ещё один шанс. Она уже наказана. В гордыне живёт, а любви не знает… Разве это не кара?