«Архимед» Вовки Грушина

Как видно, он подумал, что его разыгрывают. После этого девчонки, наверное, полчаса завывали у него под окном: «Анто-о-ошка! Ну на мину-у-уточку! Ну вы-ыйди!»

Но Дудкин так и не вышел к ним.

Зато после обеда он явился ко мне. Вид у него был серьезный, озабоченный.

- Ты чего делаешь? Ты один?

- Один. А что?

- Так…

Мы прошли в комнату. Насупив брови, Антон заложил руки за спину и уставился на меня исподлобья.

- Слушай!.. Это правда, чего девчонки говорили?

- Правда, - ответил я.

Антошка еще больше насупился.

- И значит, эта Двинская так и сказала, что я… ну, это… ну… остроумный?

- Нет, Двинская сказала, что ты интересный человек.

- Двинская?

- Ага. А Оля сказала, что ты остроумный.

Антошка присел на край дивана, подпер подбородок рукой.

- Черт! А я думал, я просто так болтаю, безо всякого остроумия… - Он помолчал, потом взглянул на меня снизу вверх. - А по-твоему, я остроумный? Только честно!

Я никогда над этим вопросом не задумывался, но из деликатности ответил:

- По-моему, остроумный.

- И значит, они познакомиться хотят?

- Да. Я сам слышал.

- Вот черт! - Дудкин вздохнул так сокрушенно, что я спросил, почему его это огорчает.

- По-моему, для тебя только лестно, что с тобой хотят познакомиться Двинская и ее внучка.

Он поднялся и заходил взад-вперед.

- Тебе хорошо говорить - «лестно»! А мне… Они же познакомятся и все время будут думать: вот, мол, интересный пришел, остроумный! Вот, мол, сейчас чего-нибудь такое сострит! А чего я им буду острить, если я сам не знаю, что остроумно, а что нет!

Я понял, что положение у Антошки действительно трудноватое, но ничего дельного посоветовать не мог. Антон побыл у меня еще немного, повздыхал и ушел в подавленном настроении. Однако минуты через две снова раздался звонок. Это вернулся Дудкин.

- Лешк… - сказал он, стоя в дверях. - А если я им так скажу: «Вы живете на третьем, а я как раз под этим». Это остроумно будет?

Я слегка оторопел.

- А что это такое: «Я как раз под этим»?

- Ну, в том смысле, что я на втором этаже живу. Правда, в другом подъезде… Но ведь все равно же можно сказать, что «как раз под этим»?

- По-моему, это все-таки не очень остроумно, - деликатно ответил я.

Дудкин помолчал, вздохнул:

- Вот я тоже думаю, что не очень… Ладно! Пока!

Прошло дня три. Аглая и Зинаида познакомились с Олей, и она прыгала вместе с ними через скакалку и играла в мяч. Антошкой Оля, как видно, не очень интересовалась, зато Аглае с Зинкой ужасно хотелось их познакомить.

А Дудкин как раз этого и боялся. Он даже не выходил во двор, когда видел там наших девчонок в обществе Оли. Если же родители посылали его в магазин, он сначала затаивался в подъезде, выбирая подходящий момент, затем выскакивал и летел к воротам с такой скоростью, что не видно было ни пяток его, ни локтей.

Глашка с Зинкой все-таки засекали Дудкина и бросались ему наперерез. Погоня каждый раз была упорной, большой двор оглашался воплями:

- Антошка, погоди-и-и!

- Антошка, чего скажу-у-у!

- Да ну ладно вам! - хрипел на бегу Дудкин. - Ну некогда мне! Да ну отстаньте вы!

Однажды, когда девчонки вернулись после очередной погони, Оля тихо заметила:

- Все-таки он какой-то странный, этот Антон.

- Чего - странный? Почему? - насторожилась Зинаида.

- Дикий какой-то.

- И ничего не дикий! Просто стеснительный немножко!

- Ой, Зинка, ну что ты врешь! - возмутилась Аглая. - Вовсе он не стеснительный, просто в нем гордости очень много!

А между собой наши девчонки решили: «Влюбился он в эту Ольку. Вот чего!»

Они были недалеки от истины. Антону очень хотелось познакомиться с Олей. Но девчонки не знали, что он дни и ночи мучается, стараясь придумать для этого что-нибудь остроумное. В эту Антошкину тайну был посвящен только я. По нескольку раз в день у нас звонил телефон и в трубке слышался усталый голос:

- Лешк!.. А вот так остроумно будет: «Эх, Оля, Оля, какая у тебя тяжелая доля»?

- А почему «тяжелая доля»?

- Ну… ну, может быть, она на что-нибудь пожалуется. Может, скажет, что, мол, в школу, скоро идти… еще что-нибудь… Вот я ей и скажу.

- По-моему, не остроумно, - отвечал я и советовал: - Ты зря стихами начал острить. Ведь раньше ты прозой острил, и у тебя получалось.

- Знаю, что прозой… А вот сейчас все почему-то в рифму… Ну ладно! Пока!

На четвертый день вместе с Олей во двор вышла Вера Федоровна и объявила:

- Ну-с, уважаемые!.. С устройством квартиры у нас покончено, на носу начало учебного года, посему приглашаем вас в воскресенье к Оле на новоселье. Шампанского не обещаем, но чай со сладким будет.

Я первым догадался сказать «спасибо». Девчонки тоже поблагодарили, сказали, что обязательно придут, потом Аглая спросила:

- А Дудкину можно прийти?

- Это остроумцу-то вашему? Разумеется! Он будет украшением нашего раута! - Вера Федоровна вдруг подняла указательный палец: - Но одно условие, дорогие: все вы тут люди талантливые, театральной деятельностью занимаетесь… Олины друзья тоже не без дарований. Так что давайте устроим маленький концерт. Пусть каждый выступит хотя бы с одним номером, но уж с таким, чтобы им можно было блеснуть.