Архипелаг

Вдруг сердце его замирает — у кормы яхты привязана пирога.

— Ах ты черт!

В два гребка он преодолевает оставшееся расстояние, шлюпка мягко ударяется о корму. Он обвязывает веревку вокруг кляммера, осматривает пустую пирогу — та изрядно потрепана, краска на корпусе облезла, вся в рубцах и трещинах. Гэвин поворачивается к Оушен, прикладывает к губам палец, жестом велит сидеть тихо и не двигаться с места. Девочка молча кивает.

Схватив Сюзи поперек брюха, Гэвин поднимает ее и ставит на корму, привязав поводок к ограждению. Кормовая лестница лежит там, где он ее оставил, — стараясь не шуметь, он закрепляет лестницу и влезает на палубу. Отвязывает собаку, останавливается возле кокпита, стараясь унять стучащую в ушах кровь. Люк в кают-компанию открыт, замок сбит, внутри видны очертания мужской фигуры. Вор то ли не слышит его, то ли ему дела нет. Но собака сразу ощетинивается, и Гэвин покрепче сжимает в руке ошейник.

— Эй ты, там! — кричит он.

Широко расставив ноги, Гэвин стоит в кокпите в нескольких шагах от люка. Он готов дать вору возможность уйти без драки.

Но мужчина никак не реагирует на крик.

— Я что тебе сказал! Вали отсюда, понял?! — снова кричит Гэвин.

Сюзи начинает рычать.

Мужчина оборачивается, подходит и останавливается под люком. Он молодой, с выгоревшими дредами на голове, одет только в красные шорты «Адидас», из-за пояса торчит здоровенный нож. Он спокойно, равнодушно осматривает Гэвина, переводит взгляд на собаку, — похоже совсем ее не боится. А зря, Сюзи хоть и в возрасте, но челюсти у нее стальные — кого хочешь порвет на части.

— Какого хрена ты делаешь на моей яхте?! — Гэвин выплевывает слова с агрессией, удивляющей его самого.

Мужчина, не двигаясь, молча смотрит на него. Тут Гэвин замечает, что один глаз у вора — мутный, незрячий, сплошное темное пятно. Этот пират, бадджон, вор, к тому же еще и одноглазый!

— Убирайся отсюда, сука-блин! — свирепеет Гэвин.

Мужчина поднимается на палубу, быстро сует руку за пояс, чтобы достать нож, и тут Гэвин отпускает Сюзи. В одну секунду собака превращается в яростно рычащий белый комок — только сверкают оскаленные зубы. Бадджон вскрикивает от боли, когда она вцепляется ему в руку повыше локтя, нож со стуком падает на палубу.

Вор что-то кричит по-испански, трясет руками, пытаясь сбросить Сюзи, но она все крепче сжимает челюсти, — пока она не перекусит руку, оторвать ее невозможно. Сюзи весит килограммов двадцать, это много, ведь она свисает с руки мертвым грузом, но вор начинает колошматить собаку о раму люка, чтобы заставить разжать челюсти.

— Не смей ее бить, сволочь! — орет Гэвин.

Молодой человек жилистый, сильный, не боится собаки, и, наблюдая, как он отбивается от Сюзи, Гэвин понимает, со смесью отчаяния и страха за их с дочерью жизни, что отделаться от него будет нелегко. Этот человек — реальный пират, он пришел забрать то, что ему понравится. Пока идет честный бой — один на один — бадджон против злой собаки. И вместо того чтобы отозвать собаку, Гэвин приказывает ей драться до конца.

— Фас, девочка! — командует он, и рычание Сюзи становится еще страшнее.

Ее морда перепачкана кровью, она напоминает акулу — белая шерсть покрыта розовой пеной, она вот-вот откусит вору руку, если тот не прекратит сопротивление.

Пират выкрикивает испанские ругательства, бьет собаку свободной рукой, потом наклоняется, хватает нож, замахивается на Сюзи… Гэвин не выдерживает и тоже вступает в бой — всем своим весом наваливается на пирата, заламывает руку с ножом назад, отбрасывает нож в сторону. Теперь на одного бадджона их уже двое — бешеный пес и не менее бешеный толстяк.

В Гэвине просыпается жажда крови, он готов убить мерзкого пирата, и все же дает Сюзи команду разжать челюсти. Она подчиняется, садится, тяжело дыша, не спуская глаз со своей жертвы, готовая в любой момент броситься снова. Рука бадджона сильно порвана — Гэвин отпускает его, и пират, морщась от боли, отступает, зажимая рану рукой.

— Черт возьми, сучонок, ты уберешься с моей яхты или нет?! — рычит Гэвин.

Но пират, похоже, не понимает по-английски, он не двигается с места, устремляя на Гэвина злобный взгляд единственного глаза. Почему он смотрит на него как на идиота, причем идиота неопасного?

Да что же это происходит, господи! Гэвин пытается сообразить, как лучше поступить: противник вдвое моложе его, вдвое сильнее. Размахнувшись, он изо всей силы бьет мужчину в лицо — шмяк! — и как будто попал рукой по стене: костяшки ноют от удара. Но пират и с места не сдвинулся, даже не закрывается, стоит и моргает, как ошеломленный. Он же абориген, они все отлиты из нефти и рома, чтобы сбить такого с ног, требуется немало силы.

Лицо бадджона искривляется в гримасе ненависти, и Гэвин бьет снова. Хрясь! Этим ударом он рассекает верхнюю губу пирата, и только тогда тот признает свое поражение.

— Coño de tu madre! — с ненавистью хрипит он, со звериной грацией перепрыгивает через поручни и падает в свою пирогу.