Архипелаг

— Да.

— Уехали во вторник?

— Точно так.

— Вы дошли досюда за два дня, нигде не останавливались?

— Правильно. — Гэвин бросает на дочь красноречивый взгляд: «Не вздумай рот открыть!»

— Вы путешествуете с дочерью?

— Да, вдвоем.

— И с собакой?

— Да, с собакой.

Сюзи держится вежливо, степенно сидит рядом и внимательно слушает их диалог.

— На острове снимать собаку с поводка запрещено.

— Понятно.

— У вас есть другие домашние животные на яхте? Кошки?

— Нет, только мы трое.

— Вы трое, да? — пограничник подозрительно смотрит на Оушен, как бы говоря: «А где же мать?»

Оушен с кислым лицом прячется за ноги отца, а Гэвин глубоко вздыхает. Когда этот тип отвяжется от них?

— Сколько лет вашей дочери? — продолжает допрос офицер.

— Шесть. В июне исполнилось.

Тут Оушен выходит вперед, — похоже, она начинает понимать, что здесь их могут задержать надолго, — и бросает на пограничника взгляд, исполненный королевского неудовольствия.

— Вы имеете право провести на Лос-Рокес сорок восемь часов, — монотонно произносит офицер. — Если хотите остаться дольше, придется получать разрешение в Каракасе или на Маргарите. Здесь территория Национального заповедника. Теперь заплатите пошлину за пребывание и за стоянку яхты.

Вот свинство! Но Гэвину приходится раскошелиться, он забирает паспорта и бумаги и выталкивает дочь на песчаную, залитую солнцем улицу.

— Давай-ка съедим по пицце, — говорит он, видя, что около пиццерии с желтыми стенами уже расставлены столы и стулья. — Ты ведь любишь пиццу, да? С анчоусами, я не ошибся?

Он берет банку пива для себя, спрайт — для Оушен и заказывает две пиццы, одну с пепперони, другую с анчоусами. Правда, Оушен сразу же заявляет, что на самом деле терпеть анчоусы не может и пытается скормить их собаке. Сюзи нравятся маленькие скользкие рыбки, но ей не удержать их в пасти, и они падают на песок.

Между столиками, принимая заказы, ходит моложавый светловолосый мужчина, похожий на американца, — то ли официант, то ли владелец пиццерии — он одинаково хорошо говорит по-английски и по-испански, а за ним по пятам следует колченогая коричневая такса.

Сюзи обычно дружелюбно относится к другим псам и дает таксе обнюхать себя: низкорослая собачка свободно помещается под брюхом Сюзи.

Гэвин вдруг понимает, что уже несколько дней не разговаривал со взрослым человеком. Такса явно очарована новым знакомством — она кружит вокруг Сюзи, напрыгивает на нее, однако старушка валится на бок, разрешая поиграть с собой, но отказываясь принимать в игре активное участие.

— Это ваша собака? — спрашивает Гэвин, когда американец останавливается рядом с их столиком.

— Кто, Джесс? Да, это мой пес. Кстати, он обожает сидеть на стуле как человек, так что смотрите куда садитесь, мог испачкать сиденья.

— Похоже, ему и на моей собаке нравится сидеть.

Американец смеется. Он кивает девочке, и Оушен милостиво улыбается в ответ.

— Мы только что прибыли, — говорит Гэвин. — Пробудем здесь пару дней. Где нам лучше остановиться, как думаете?

— А, — говорит американец, приближаясь к их столику, и Гэвин замечает, что на столешнице нарисована карта архипелага. Мужчина отодвигает тарелки, расчищая пространство. — Восемьдесят процентов архипелага находится под охраной, поскольку это национальный парк, — объясняет он. — Кстати, меня зовут Рикардо. Между рифами без опытного лоцмана пройти сложно, так что швартуйтесь только там, где уже стоят яхты.

— Хорошо.

— Вот это место я люблю. — Рикардо показывает на группу небольших песчаных островков. — Кайо-де-Агуа, там очень тихо.

— Здесь можно слиться с природой?

— Еще как.

— Мы случайно сюда заехали, услышали об островах Лос-Рокес на Маргарите.

— О, я тоже оказался здесь случайно, только случилось это пятнадцать лет назад. Мы жили здесь в коммуне хиппи. Воду тогда привозили раз в неделю, и нас частенько заливало при шторме! Теперь-то все изменилось.

— Как изменилось?

— Ну, это место скоро станет походить на Галапагос.

У Гэвина екает сердце, когда он слышит слово «Галапагос».

— Что вы имеете в виду?

— Людей, что же еще! Они привозят сюда собак, кошек, коз. Мыши, крысы сами прибывают на кораблях, начинают здесь плодиться. Они скоро уничтожат всю местную фауну!

Гэвин с сомнением смотрит на Сюзи.

— Ну, собаки — не самое страшное, хуже всего кошки. Вот они — прирожденные охотницы, убивают направо и налево. Рептилии, птицы сильно страдают из-за кошек.

— Но вы же говорите, здесь все находится под охраной.

— Так-то оно так. Большие рыбы — тарпон, барракуда — здесь водятся в изобилии. И спящие акулы.

— Вау!

— Акулы, папа? — подает голос Оушен.

— Не волнуйся, — успокаивает он, — мы не будем на них смотреть.

— А белые киты здесь есть? — Девочка поворачивается к Рикардо.

— Нет, но много альбул, белых лисиц.

— Белых лисиц?

— Да, это такие длинные серебристые рыбы, они могут вырастать до гигантских размеров. До шести футов в длину, представляете? Их тут обожают ловить внахлыст, просто прикола ради, потому что мясо у них невкусное.

— Мне кажется, по дороге сюда мы видели в море этих рыб, — говорит Гэвин.

— Наверняка.

— Я из Тринидада. Тобаго тоже было тихим местом пятнадцать лет назад.