Архипелаг

Через минуту сделка уже совершена. Гэвин купил жене кольцо с темно-зеленым отполированным камнем. К кольцу прилагается сертификат качества. Он аккуратно заворачивает изящную вещицу в папиросную бумагу и кладет в сумку.

На большой площади с танцующими фонтанами они находят кафе и садятся за столик. Красивые кареты, запряженные ухоженными лошадьми, возят туристов вокруг площади, на противоположной стороне собралась небольшая кучка моряков. Официант подает им меню: они заказывают спагетти маринара, колу, хлеб. Небо постепенно меняет цвет на ночной. К их столику подходят мужчины и женщины, предлагают ювелирные украшения, часы, картины и гравюры с видами города. Они назойливо тычут в лицо своим товаром и не уходят, пока Гэвин не говорит «Нет!» очень твердым голосом.

Непонятно, откуда у их столика появляется девочка возраста Оушен с длинными каштановыми волосами. Сначала Гэвин думает, что она тоже хочет им что-то продать, и на всякий случай отворачивается, но она начинает говорить по-испански.

— Mira, — говорит она, протягивая руку, — посмотри.

Немного испуганно он смотрит туда, куда она показывает, — на ее руках сидит пушистый коричневый зверек, то ли воробышек, то ли летучая мышь.

— Mira! — с выражением повторяет она, протягивая руку, чтобы Гэвин и Оушен могли рассмотреть зверька.

Оушен вытягивает шею, он тоже присматривается. Это не птица и не летучая мышь, а необыкновенно большая ночная бабочка с мохнатыми крыльями и лапками. Поняв, что они рассмотрели огромного, как птица, мотылька, девочка радостно улыбается.

— Теперь уходи, — вежливо, но твердо говорит ей Гэвин.

И девочка поворачивается и уходит, довольная тем, что смогла показать им что-то интересное.

— Папа, какая ужасная бабочка, — тихо произносит Оушен.

Он кивает, оборачивается, но девочки уже нет, она растворилась в вечерних сумерках, спряталась за фонтанами. Откуда-то прилетает тоска по дому. «Смотри!» — сказала девочка, протягивая сидящее на руке уродство, как будто предложила на себя посмотреть.

Они поглощают спагетти в молчании.

Сюзи поскуливает, просит покормить и ее, и Гэвин незаметно опускает свою тарелку под стол.

Море снова высосало из них всю энергию. Они слишком утомлены, чтобы получать удовольствие от живописных развалин и красивых перспектив. Гэвину вспоминается Порт-оф-Спейн: его родной город тоже стоит на берегу моря и чем-то напоминает этот портовый рай — может быть, поэтому Картахена кажется знакомой, почти родной, как будто он сам прошел все этапы ее истории: завоевания, победы, поражения…

Они пешком возвращаются в свой бедняцкий хостел. Гэвина покачивает, он чувствует себя не в своей тарелке: они так долго пробыли в море, так привыкли к морской качке, что на суше им неловко. А тут еще девчонка с мотыльком, призрак у мачты — есть от чего расшататься нервам!

Его настоящий дом смыло волной — он построил новый дом. Но им с дочерью тот дом не пришелся по нраву, его мутило от розовых стен, бесил бесконечный дождь, приходивший с окрестных гор, до слез пугавший его девочку. Он не мог заставить проклятый дождь прекратиться, поэтому они и сбежали, ушли на запад и в конце концов оказались здесь. Все в порядке, убеждает он себя, все хорошо. Посмотри, как путешествие пошло на пользу Оушен! Она стала настоящей морячкой, его русалочка. Он сильно недооценивал свою дочь, ведь сейчас она поддерживает его не меньше, чем он ее.

Они доходят до хостела без приключений, нажимают кнопку на воротах. В номере он сажает Оушен в ванну, выдает ей мыло и мочалку, велит хорошенько потереть себя. Следом приходит очередь Сюзи — он и собаку после ванны заворачивает в полотенце.

Обе забираются в кровать и через секунду уже спят.

Удостоверившись, что все спокойно, Гэвин тоже встает под душ, но как только поток воды касается его головы, внутри открываются невидимые шлюзы: вода смешивается со слезами, остановить которые невозможно. Гэвин рыдает, не сдерживая слез: по жене и погибшему сыну, по своей испорченной жизни. Все начиналось так радужно, а нынче кто он? Отшельник, беглец…

Так приятно хорошенько прореветься, он так ждал момента, когда сможет остаться в одиночестве. Дверь в ванную заперта, шум воды заглушает рыдания, и его тело содрогается в конвульсиях, как будто он только что похоронил кого-то. Половина жизни прошла, ее уже не вернуть. Он представляет, как отец Фиби бил ее, малышку, снова видит перед глазами девочку с мотыльком на руке. Она сказала ему «Mira!» — «Смотри!» и он, смахивая с лица слезы, шепчет:

— Господи, помоги мне!

Глава 15 ХЕТСЕМАНИ

Наплакавшись, с красными глазами и горящими веками, но чистый, Гэвин ложится в постель, и тут воспоминания накрывают его тяжелой волной.

В тот день сильный дождь шел без остановки с четырех до шести вечера. Барабанил что есть силы так громко, что в его шуме тонули остальные звуки. Как будто в мире случилось короткое замыкание, — так бывало иногда в детстве, когда черно-белый экран телевизора сходил с ума и шел полосами и волнами. От этих безумных, мельтешащих фигур ему всегда становилось страшно.