Архипелаг ГУЛаг

Ослаблены были ссыльные и отчужденностью от них местного населения: местных преследовали за какую-либо близость к ссыльным, провинившихся самих ссылали в другие места, а молодежь исключали из комсомола.

Еще были ослаблены ссыльные недружественными отношениями между партиями, которые сложились в советские годы, и особенно со средины 20-х годов, когда в ссылке появились многочисленные троцкисты, никого, кроме себя, не признающие за политических.

Ну, да не одни же социалисты содержались в ссылке 20-х годов - и главным образом (что ни год, то верней) - совсем не социалисты. Лились и просто беспартийные интеллигенты - те духовно-независимые людии, которые мешали новому режиму установиться. И - бывшие, недоуничтоженные в гражданскую войну. И даже - мальчики "за фокстрот".15 И спириты. И оккулисты. И духовенство - сперва еще с правом служения в ссылке. И просто верующие, просто христиане, или крестьяне, как переиначили русские много веков назад.

И все они попадали под око того же оперсектора, все разъединялись и костенели.

Обессиленные равнодушием страны, ссыльные потеряли и волю к побегам. У ссыльных царского времени побеги были весёлым спортом: пять побегов Сталина, шесть побегов Ногина - грозила им за то не пуля, не каторга, а простое водворение на место после развлекательного путешествия. Но коснеющее, но тяжеловеющее ГПУ со средины 20-х годов наложило на ссыльных партийную круговую поруку: все сопартийцы отвечают за своего бежавшего! И уже так не хватало воздуха, и уже так был прижимист гнёт, что социалисты, недавно гордые и неукротимые, приняли эту поруку! Они теперь сами, своим партийным решением, запрещали себе бежать!

Да и к_у_д_а бежать? К к_о_м_у бежать? Где тот н_а_р_о_д, к которому бежать?..

Тёртые ловкачи теоретических обоснований быстро пристроили: бежать не время, нужно ждать. И вообще бороться не время, тоже нужно ждать. В начале 30-х годов Н. Я. Мандельштам отмечает у чердынских ссыльных социалистов полный отказ от сопротивления. Даже - ощущение неизбежной гибели. И единственную практическую надежду: когда будут новый срок добавлять, то хоть бы без нового ареста, дали бы расписаться тут же, на месте - и тогда хоть не разорится скромно-налаженный быт. И единственную моральную задачу: сохранить перед гибелью человеческое достоинство.

Нам, после каторжных лагерей, где мы из раздавленных единиц стали крепким целым, - странно узнавать, как социалисты из уже сочленённого целого, проверенного в действии, распадались на беспомощные единицы. Но в наши десятилетия идёт общественная жизнь к расширению и полноте (вдох), а тогда она шла к угнетению и сжатию (выдох).

Так не гоже нашей эпохе судить эпоху ту.

А еще у ссылки были многие градации, что тоже разъединяло и ослабляло ссыльных. Были разные сроки обмена удостоверений личности (некоторым ежемесячно, и это с изнурительными процедурами). Дорожа не попасть в категорию худшую, должен был каждый блюсти правила.

До начала 30-х годов сохранялась и самая смягчённая форма: не ссылка, а м_и_н_у_с. В этом случае репрессированному не указывали точного места жительства, а давали выбрать город за минусом сколько-то. Но, однажды выбрав, к месту этому он прикреплялся на тот же трёхлетний срок. Минусик не ходил на отметки в ГПУ, но и выезжать не имел права. В годы безработицы биржа труда не давала минусникам работы: если ж он умудрялся получить её на администрацию дави: уволить!

Минус был булавкой: им прикалывалось вредное насекомое и так ждало покорно, пока придет ему черед арестоваться по-настоящему.

А еще же была вера в этот передовой строй, который не может, не будет нуждаться в ссылке! Вера в амнистию, особенно к блистательной 10-й годовщине Октября!..

И амнистия пришла, амнистия - ударила. Четверть срока (из трёх лет 9 месяцев) стали сбрасывать ссыльным, и то не всем. Но так как раскладывался Большой Пасьянс, и за тремя годами ссылки дальше шли три года политизолятора и потом снова три года ссылки - это ускорение на 9 месяцев нисколько не украшало жизни.

А там приходила пора и следующего суда. Анархист Дмитрий Венедиктов к концу трехлетней тобольской ссылки (1937 г.) был взят по категоричному точному обвинению: "распространение слухов о займах" (какие же могут быть с_л_у_х_и о займах, наступающих кажегод с неизбежностью майского расцвета?!..) "и недовольство советской властью" (ведь ссыльный должен быть доволен своей участью!). И что ж дальше за такие гнусные преступления? Расстрел в 72 часа и не подлежит обжалованию! (Его оставшаяся дочь Галина уже мелькнула на страницах этой книги.)

Такова была ссылка первых лет завоёванной свободы и таков путь полного освобождения от неё.

Ссылка была - предварительным овечьим загоном всех назначенных к ножу. Ссыльные первых советских десятилетий были не жители, а ожидатели - вызова т_у_д_а.

(Были умные люди - из бывших, да и простых крестьян, еще в 20-е годы понявшие всё предлежащее. И окончив первую трехлетнюю ссылку, они на всякий случай там же, например, в Архангельске, оставались. Иногда это помогало больше не попасть под гребешок.)