Архипелаг ГУЛаг

Я привожу дальше суждение А. Скрипниковой, с которым я вполне согласен. Заключённые по одиночке (опять разобщённые!) вызываются на комиссию в кабинет. Несколько вопросов о сути его судебного дела. Они заданы доброжелательно, вполне любезно, но они клонятся к тому, что заключённый должен признать свою вину (не Верховный Совет, а опять-таки несчастный заключённый!) Он должен помолчать, он должен голову склонить, он должен попасть в положение прощённого, а не прощающего! То есть, маня свободой, от него добиваются теперь того, чего раньше не могли вырвать и пытками. Зачем это? Это важно: он должен вернуться на волю робким! А заодно протоколы комиссии представят Истории, что сидели-то в основном виноватые, что уже таких-то зверских беззаконий и не было, как разрисовывают. (Может быть, и финансовый был расчётец: не будет реабилитации - не будет реабилитационной компенсации.6 Такое истолкование освобождения не взрывало и самой системы лагерей, не создавало помех новым поступлениям (которые не пресекались и в 1956-57-м), никаких не получалось обязательств, что их тоже освободят.

А тех, кто перед комиссией по непонятной гордости отказывался признать себя виновным? Тех оставляли сидеть. Не очень было их и мало. (Женщин, не раскаявшихся в Дубровлаге в 1956 году, собрали и отправили в Кемеровские лагеря.)

Скрипникова рассказывает о таком случае. Одна западная украинка имела 10 лет за мужа-бендеровца, от неё потребовали теперь признать, что сидит за мужа-бандита. "Ни, нэ скажу". - "Скажи, на свободу пойдешь!" - "Ни, нэ скажу. Вин - нэ який не бандит, вин - ОУНовец". - "Ну, а не хочешь сиди!" (председатель комиссии - Соловьёв). - Прошло всего несколько дней, и к ней пришёл на свидание едущий с севера муж. У него было 25 лет, он легко признал себя бандитом и помилован. Он не оценил жениной стойкости, а накинулся на неё с упрёками: "Та казала б, шо я - дьявол с хвостом, шо копыта у меня бачила. А яка мини теперь справа с хозяйством та детьми?"

Напомним, что и Скрипникова отказалась признать себя виновной, и осталась еще три года сидеть.

Так даже эра свободы пришла на Архипелаг в прокурорской мантии.

Но всё же не пуст был переполох Практических Работников: небывалое сочетание звёзд сошлось на небе Архипелага в 1955-56 годах. Это были его роковые годы и могли бы стать его последние годы!

Если бы люди, облечённые высшей властью и отягченные полнотой информации о своей стране, еще были бы пронизаны и пропитаны ну хотя бы только своим же Учением, но безраздельно, без "личного сектора", бескорыстно - когда же, как не в эти годы было им оглянуться, и ужаснуться, и зарыдать? Кто ж пропустит в "царство коммунизма" с этим кровавым мешком за спиной? Он весь сочится, он пятнает багрово всю спину! Политических распустили - а бытовиков миллионы кто же напек? Не производственные ли отношения? не среда ли? Не мы ли сами?.. Не вы ли?

Так к свиньям собачьим надо было отбросить космическую программу! Отложить попечение о морском флоте Сукарно и гвардии Квамо Нкрумы! Хотя бы сесть да затылок почесать: как же нам быть? Почему наши лучшие в мире законы отвергаются миллионами наших граждан? Что заставляет их лезть в это гибельное ярмо, и чем невыносимее ярмо - тем еще гуще лезут? Да как, чтобы этот поток иссяк? Да может законы наши - не те, что надо? (А тут бы не обошлось подумать о школе задёрганной, о деревне запущенной, и о многом том, что называется просто несправедливостью без всяких классовых категорий.) Да тех, уже попавших, как нам к жизни вернуть? - не дешёвым размахом ворошиловской амнистии, а душевным разбором каждого павшего - и дела его, и личности.

Ну, кончать Архипелаг - надо или нет? Или он - навеки? Сорок лет он гнил в нашем теле - хватит?

Нет, оказывается! Нет, не хватит! Мозговые извилины напрягать - лень, а в душе и вовсе ничего не отзванивает. Пусть Архипелаг еще на сорок лет останется, а мы займёмся Асуанской плотиной и воссоединением арабов!

Историкам, привлечённым к 10-летнему царствованию Никиты Хрущёва, когда вдруг как бы перестали действовать некие физические законы, к которым мы привыкли; когда предметы стали на диво двигаться против сил поля и против сил тяжести, - нельзя будет не поразиться, как много возможностей на короткое время сошлось в этих руках, и как возможности эти использовались лишь как бы в игру, в шутку, а потом покидались беспечно. Удостоенный первой после Сталина силы в нашей истории - уже ослабленной, но еще огромной, он пользовался ею как тот крыловский Мишка на поляне, перекатывая чурбан без цели и пользы. Дано ему было втрое и впятеро твёрже и дальше прочертить освобождение страны - он покинул это как забаву, не понимая своей задачи, покинул для космоса, для кукурузы, для кубинских ракет, берлинских ультиматумов, для преследования церкви, для разделения обкомов, для борьбы с абстракционистами.