Архипелаг ГУЛАГ. Книга 1

Не покажется ли теперь читателю, что мы постепенненько взобрались на вершину второго рога – и пожалуй, он повыше первого? и пожалуй, поострей?

Но мнения расходятся. Старые лагерники в один голос признают Владимирский ТОН 50-х годов курортом . Так нашёл Владимир Борисович Зельдович, присланный туда со станции Абезь, и Анна Петровна Скрипникова, попавшая туда (1956) из кемеровских лагерей. Скрипникова особенно была поражена регулярной отправкой заявлений каждые десять дней (она стала писать… в ООН) и отличной библиотекой, включая иностранные языки: в камеру приносят полный каталог, и составляешь годовую заявку.

А ещё же не забудьте и гибкость нашего Закона: приговорили тысячи женщин («жён») к тюрзаку. Вдруг свистнули – всем сменить на лагеря (на Колыме золота недомыв)! И сменили. Без всякого суда.

Так есть ли ещё тот тюрзак? Или это только лагерная прихожая?

* * *

И вот тут только – только здесь! – должна была начаться эта наша глава. Она должна была рассмотреть тот мерцающий свет, который со временем, как нимб святого, начинает испускать душа одиночного арестанта. Вырванный из жизненной суеты до того абсолютно, что даже счёт преходящих минут даёт интимное общение со Вселенной, – одиночный арестант должен очиститься от всего несовершенного, что взмучивало его в прежней жизни, не давало ему отстояться до прозрачности. Как благородно тянутся пальцы его рыхлить и перебирать комки огородной земли (да впрочем асфальт!..). Как голова его сама запрокидывается к Вечному Небу (да впрочем запрещено!..). Сколько умильного внимания вызывает в нём прыгающая на подоконнике птичка (да впрочем намордник, сетка и форточка на замке…). И какие ясные мысли, какие поразительные иногда выводы он записывает на выданной ему бумаге (да впрочем только если достанешь из ларька, а после заполнения сдать навсегда в тюремную канцелярию…).

Но что-то сбивают нас ворчливые наши оговорки. Трещит и ломается план главы, и уже не знаем мы: в Тюрьме Нового Типа, в Тюрьме Особого (а какого?) Назначения – очищается ли душа человека? или гибнет окончательно?

Если каждое утро первое, что ты видишь, – глаза твоего обезумевшего однокамерника, – чем самому тебе спастись в наступающий день? Николай Александрович Козырев, чья блестящая астрономическая стезя была прервана арестом, спасался только мыслями о вечном и безпредельном: о ми ровом порядке – и Высшем духе его; о звёздах; об их внутреннем состоянии; и о том, что́ же такое есть Время и ход Времени.

И так стала ему открываться новая область физики. Только этим он и выжил в Дмитровской тюрьме. Но в своих рассуждениях он упёрся в забытые цифры. Дальше он строить не мог – ему нужны были многие цифры. Откуда же взять их в этой одиночке с ночной коптилкой, куда даже птичка не может влететь? И учёный взмолился: Господи! Я сделал всё, что мог. Но помоги мне! Помоги мне дальше.

В это время полагалась ему на 10 дней всего одна книга (он был уже в камере один). В небогатой тюремной библиотеке было несколько изданий «Красного концерта» Демьяна Бедного, и они повторно приходили и приходили в камеру. Минуло полчаса после его молитвы – пришли сменить ему книгу и, как всегда не спрашивая, швырнули – «Курс астрофизики»! Откуда она взялась? Представить было нельзя, что такая есть в библиотеке! Предчувствуя недолгость этой встречи, Николай Александрович накинулся и стал запоминать, запоминать всё, что надо было сегодня и что могло понадобиться потом. Прошло всего два дня, ещё восемь дней было на книгу – и вдруг обход начальника тюрьмы. Он зорко заметил сразу. – «Да ведь вы по специальности астроном?» – «Да». – «Отобрать эту книгу!» – Но мистический приход её освободил пути для работы, продолженной в норильском лагере.

Так вот, теперь мы должны начать главу о противостоянии души и решётки.

Но что это?.. Нагло гремит в двери надзирательский ключ. Мрачный корпусной с длинным списком: «Фамилия? Имя-отчество? Год рождения? Статья? Срок? Конец срока?.. Соберитесь с вещами ! Быстро!»

Ну, братцы, этап! Этап!.. Куда-то едем! Господи, благослови! Соберём ли косточки?..

А вот что: живы будем – доскажем в другой раз. В Четвёртой Части. Если будем живы…

Часть вторая Вечное движение

Колёса тоже не стоят,

Колёса…

Вертятся, пляшут жернова,

Вертятся…

В. Мюллер

Глава 1 Корабли архипелага

Налаженная система. – Как сажают в вагон-зак. – Как представить это в поезде рядом? – Происхождение термина «столыпинский вагон». – Как устроен этот вагон. – Степень наполнения. – Селёдка и без воды, почему. – Оправка в вагон-заке. – Смешение политических с уголовными.

Льготы политическим в царской тюрьме. – Первая встреча с блатными. – Ломка обычных понятий. – Разобщённость Пятьдесят Восьмой и безсилие её. – Безнаказанность блатных. Как это основывается Уголовным кодексом и марксизмом. – Участие конвоя в блатном грабеже. – Прямой конвойный грабёж, приёмы его.

Как арестанты узнают свой маршрут. – Как отправить письмо из вагон-зака.