Архипелаг исчезающих островов

Зато новый учитель умел повернуть самые обыкновенные вещи вокруг оси так, что на них откуда-то падал яркий, волшебный, романтический свет.

— Земля живет, — говорил Петр Арианович, — а карта — это зеркало Земли. Знаете ли, что не проходит часа, чтобы где-нибудь не происходили землетрясения? Известно ли вам, что самое высокое в мире плоскогорье — Тибетское — миллионы лет назад было морским дном? Природа не терпит застоя, неподвижности! Согласно одной гипотезе в результате вращения Земли целые материки со своими горными кряжами, внутренними морями, реками, плоскогорьями плывут с востока на запад в полужидкой магме, как льдины по воде…

Петр Арианович взмахивал указкой, показывая маршрут материков.

— И главное, запомните: меняется не только Земля — меняется наше представление о ней! Когда-то Косьма Индикоплов втискивал Землю в сундук. Да, да, в священную скинию, в ящик! Но человеческой мысли было тесно там. Она взломала ящик изнутри. — Учитель делал быстрый, решительный жест, показывая, как мысль ломает тесный ящик. — Смелые путешественники раздвинули границы мира… Возьмите хотя бы Крайний Север (название-то какое — Крайний!). Еще в средние века моря, омывающие Сибирь, казались человеку пределом его дерзаний, концом света. А потом выяснилось, что конца-краю нет, потому что Земля — шар!

Учитель рассказывал замечательно живо и с таким увлечением, что оно передавалось и нам.

Однако при всем том мы оставались детьми, и, прямо скажем, не очень благонравными, отнюдь не хрестоматийными пай-мальчиками в отложных воротничках, со скромно потупленными глазками.

Наша энергия искала выхода в самых разнообразных школьных каверзах. Петр Арианович стал жертвой одной из них.

Удалось подметить, что Север России был его коньком. Иногда он до того увлекался описанием северных морей, что забывал спросить урок.

Этим не замедлили воспользоваться лентяи.

Когда с устрашающим душу шелестом учитель раскрывал журнал и произносил: «Ну-с, попросим к географической карте…» — и запинался, выбирая фамилию, а не выучившие урок втягивали голову в плечи, трусливо отводя от учителя взгляд, случалось, что из глубины класса приходило спасение.

— Извините, Петр Арианович, — доносилось оттуда, — прошлый раз вы рассказывали о плавучих льдах. Вот интересно было бы еще…

Это называлось: «оттеснять на север». Не подозревая заговора, Петр Арианович разъяснял недоуменный вопрос.

Иногда подобными уловками удавалось отвлекать его от рокового классного журнала до тех пор, пока в коридоре не раздавался звонок на перемену.

«Оттеснять» надо было с умом, не слишком назойливо. Класс облек своим доверием двух человек. Союшкина, первого ученика, и пишущего эти строки, о котором в училище ходили легенды, что он «всего Майн Рида знает назубок».

Лентяи, расположившиеся на последних партах, чувствовали себя за нашими спинами как за каменной стеной.

— Ну, братцы, выручайте! Сегодня не выучил урока, — объявлял на переменке какой-нибудь горемыка, останавливаясь передо мной и Союшкиным. — Вот и Толстоносов не выучил, и Пересядько, и Кошатников. Всем пропадать!

Толстоносов, Пересядько и Кошатников стояли тут же — молча, с погребальным выражением на лицах.

И снова в напряженной тишине раздавался вкрадчивый голос:

— А вот скажите еще, Петр Арианович…

И лентяи на задних партах облегченно переводили дух.

— Как выглядят плавучие льды, хотите вы знать? — задумчиво повторял Петр Арианович.

Глаза его щурились, лицо светлело, точно вдали перед ним проплывала льдина, отбрасывая слепящие солнечные лучи от всех своих граней.

Он рассказывал не торопясь, с паузами, будто приглядывался к однообразному морю, постепенно различая в нем все новые и новые детали. Мне представлялось иногда, что это наш капитан стоит на мостике у штурвала, а мы, команда, смотрим на него, ожидая в нетерпении, когда же наконец он крикнет: «Земля!»

Долго не пришлось ждать.

В начале зимы стало известно, что полярная гидрографическая экспедиция под начальством Вилькицкого открыла Северную Землю, и хотя той, понятно, еще не было в учебнике, Петр Арианович на радостях посвятил открытию весь урок.

— Видите? Видите? — возбужденно говорил он, укрепляя карту на доске. — Просторнее делается мир! Раздвигается Россия! И вот карта негодная уже, устарела!

К северу от Таймыра все на нашей учебной карте было закрашено в ровный голубой цвет. Петр Арианович торопливо подскочил к ней с мелом в руке и порывистыми штрихами изобразил мыс, основание которого наметил беглым пунктиром. Там Земля еще не была исследована.

Удивительнее всего, по его словам, было то, что Северная Земля лежала рядом с материком, в каких-нибудь тридцати шести морских милях от мыса Челюскин. К ней приближались, мимо нее проходили, но так и не видели, не могли обнаружить в тумане. Плотная стена тумана стояла вдоль побережья, охраняя тайны Ледовитого океана.