Архипелаг мореплавателей

Дело пошло в суд. Во время осмотра местности оказалось, что на землях, так щедро пожертвованных миссии (заметим — лучших на Савайи), находились также плантации других деревень, которые совсем не торопились занять лучшие места на том свете. На вопрос, откуда люди, лишенные земли, получат средства существования, Тлугала охотно ответил, что… миссия, если она останется довольна, даст им, наверное, немного еды.

— А что станет с членами других религиозных групп? Они тоже будут получать еду со своих собственных плантаций?

— Не знаю, — коротко ответил оратор. — Решать будет миссия. Наверное, им можно будет помочь, если они примут нашу веру…

Суд, правда, отверг петицию. Но дело на этом не кончилось. Члены рода Таутала, жаждущие мести за торпедирование их благочестивых намерений, подожгли два дома, которые стояли на плантации. И вот вам самая большая несправедливость в этом мире — вместо рая оратор Таутала попал в тюрьму.

ПРАЗДНИК НЕЗАВИСИМОСТИ

Краковянка в Апиа

Самоа готовилось праздновать пятилетие независимости. Все деревни и учреждения Апиа соревновались в идеях, как лучше отметить памятную дату. Правда, дата приходилась на первое января, а формальное празднование традиционно проводилось в первые дни июня. В этом году праздник должен был затмить все, что Самоа видело до сих пор.

— Будет парад флоутов [42], — сказала Аделаида Хиксон на собрании «женщин ООН», как обычно называли жен представителей этой организации. — Есть предложение, чтобы наше бюро тоже выступило со своим флоутом, и я уже продумала, как он должен выглядеть.

Идея не встретила возражений. На украшенном цветами автомобиле с эмблемами различных агентств ООН должна была ехать наша детвора в национальных костюмах, держа в руках флажки различных стран.

— Они получат корзины с цветами и будут бросать цветы в толпу и на трибуну, — решили мы.

Когда приготовления далеко продвинулись вперед, мне позвонила Аделаида и сообщила:

— Женщины боятся отпускать детей одних. Неизвестно, сколько времени будет длиться шествие. Может быть, им придется сидеть на платформе несколько часов. Ты ведь знаешь, как это бывает. С ними должен быть кто-то из взрослых, чтобы в случае чего им помочь. Мы решили, что поедешь с ними ты.

— Почему я?

— Потому что ты врач. Чтобы не бросаться в глаза, наденешь какой-нибудь польский национальный косгюм.

Памятник в честь принятия Декларации независимости Западного Самоа

У меня екнуло сердце. Я закрыла глаза и представила себе ужасную картину: я сижу на украшенном цветами автомобиле, на моей голове венок с пучком лент, на спине расшитый сердак [43], одной рукой я щедро осыпаю цветами зевак, а другой — потрясаю букетом разноцветных флажков. К моим ногам льнет детвора: маленький санкюлот из Франции, китайский мандарин и самоанский матаи в миниатюре… Играет оркестр, толпа выкрикивает приветствия. Эй! Вот краковянка! Я содрогнулась.

— Я предпочитаю бежать за флоутом. Я возьму сумку с какими-нибудь напитками и лекарствами, а дети пусть едут одни.

Но тут возникла еще одна проблема. Во что одеть Магду? У всех мам были какие-нибудь фольклорные наряды, или они что-нибудь сами сшили своим детям. Маленькая Анита Реди выглядела как салатное привидение в своем индийском сари, украшенном блестящей бижутерией. Джойта — сын руководителя бюро ООН — в набедренной повязке сиапо и в ожерелье из зерен пандануса был настоящей копией самоанского матаи. Большеглазый Жан Франсуа в полосатых трусиках и красном фригийском колпачке больше напоминал прелестную Марианну, чем грозного санкюлота. А Магда? Что делать с Магдой?

— Послушай, мне ничего не остается, как сшить Магде краковский костюм.

— Кто тебе его здесь сошьет?

— Я сама!

Збышек отнесся к моей идее недоверчиво и без энтузиазма. До сих пор моим единственным достижением в области кройки и шитья была рубашка, которая безуспешно претендовала на положительную оценку в гимназии. Так как моя семья и подруги, которым я демонстрировала этот экземпляр, спрашивали не без злорадства, не собираюсь ли я стать святым отшельником, я забросила все попытки продвинуться в этой области, но в душе сохранила убеждение, что меня несправедливо обидели, и если бы я только захотела, то ого-го!

Я немедленно приступила к работе. Взяла кусок черного сукна на сердак, старое платье с цветочками, белые кружева, цветную бумагу и ленты. Из всего этого я должна была создать наряд краковянки. Две недели я кроила и метала, обливаясь потом, и недосыпала. Я уже израсходовала столько черного сукна, что половину Самоа можно было облачить в расшитые сердачки, а тот один-единственный все еще не хотел выглядеть так, как следовало.

— Хватит! — рассердился Збышек, когда до праздника независимости оставался один день. — Я не буду писать прошение президенту, чтобы он отложил празднование из-за сердачка Магды. Пусть будет такой, какой есть.