Архипелаги (СИ)

Когда они закончили, безумный врач стянул перчатки, бросил их куда-то под стол и вышел. Марта собрала инструменты в большую банку. Тори хотел у нее спросить, что такое «полумеханоид», но ни губы, ни язык ему не подчинялись. Девушка неспешно намыла полы, погасила лампы и удалилась.

А он все не засыпал. Не бодрствовал, но и забыться не мог. На ум лезли строки из священных книг, словно заученные наизусть. Вот всплывет же всякая муть, когда не надо… «Выборы наши лишь двигают колесо, но катится оно по проторенной колее». Сейчас это казалось очевидным! Судьба, которую Тори всю жизнь отрицал, решила преподать ему самый наглядный урок: иногда человек не может даже сдохнуть по собственному желанию. Сколько у него было возможностей: сгореть заживо, утонуть, мучительно сгнить? Но нет, откуда-то появился Нафаш, подобрал его и притащил в этот дом и отдал Жааду в жертву. Вот чушь-то!..

Утром, когда через окна снова просочился серый свет, явилась Марта. Сдернула с Тори простыни и клеенку, измерила температуру, подключила к его руке трубку с мутным раствором. Она делала все так споро и точно, что хотелось поинтересоваться, скольких подопытных они тут уже угробили.

Тори открыл рот, прочистил горло и произнес:

— Потом вы меня отпустите?

Прозвучало хрипло, но понятно. Ну, хоть говорить он сегодня может, и то хорошо.

— Нет. Нам с дядей давно нужен защитник, в мире стало беспокойно. Но какую-то свободу предоставим.

Марта раскладывала на столике странные металлические зажимы, пилы и ножи, от одного вида которых Тори мутило. А ведь это сегодня все на нем испробуют!

— Какой из меня защитник, Творца за яйца? — Тори снова попытался подняться. — Я не хочу! Я свободный человек! То что вы делаете — противозаконно, не имеете права…

— Не богохульствуй, — перебила его Марта. — Ты должен благодарить дядю, что он спас тебя от заражения крови и ногу не отрезал. Не хочет он! Куда ты, интересно, пойдешь, если тебя отпустить? Кому ты нужен? Кто тебя ждет?

— Куда угодно, мир большой. Денег у меня предостаточно.

Ремни держали крепко. Как бы с этой девицей договориться? Что бы ей такого предложить?

— Денег у тебя, считай, больше нет. Нафаш откопает твою шкатулку, и привезет мне. Я пожертвую ее сиротскому дому, в котором выросла. Зачем тебе деньги? Ты бесполезный человек, — лицо Марты походило на резиновую маску: ни эмоций, ни морщин.

Неживое лицо, Тори аж поморщился:

— Обворуете меня, значит…

— Значит обворуем. Ты же не гнушался таскать все что плохо лежит. И у своих, и у чужих.

— Я выживал…

— Все так оправдываются. У тебя были средства к существованию. Работа, здоровье. Вместо этого ты что?…

Марта наклонилась над ним, продолжая набирать в шприц содержимое небольшой бутыли.

— Что? Я жил, как мог. Позволял себе немного гульнуть. Ты и так знаешь, ты же мысли читаешь. Харэ меня жизни учить, мистри! Ты мне не тетка и не сестра!

— Хорошо-хорошо. Не приведи боги такого родственника. Хотя я надеюсь, что ты изменишься. Мы поможем.

43. Эва

Фотографы ушли, но в зале еще висел омерзительный запах вспышек. Эва ненавидела позировать: сидеть по минуте, а то и по две, с застывшей на лице маской. Конечно, портрет отнимал и того больше: по нескольку часов несколько дней подряд. Но вот кинематограф обещал, наконец, подарить миру живые лица и настоящие события. Жаль, он только появился, а тут… все вот это!

По металлическому полу заскрипели стулья. Зашуршали юбки, застучала трость, рядом хлопнула крышечка брегета — эти звуки заставили Эву сжать зубы и поморщиться. Шум усиливал головную боль, которая сверлила виски весь последний час собрания. То ли это было последствием заигрывания с даром, то ли результатом плохого сна и чрезмерного волнения. Эва развернулась вполоборота к столу и прикрыла глаза. Когда она распахнула их, напротив уже стоял отец Мора.

Отчего-то к щекам прилила кровь, и стало не по себе… Эва ненавидела такие приступы растерянности. Сзади к ее уху склонился губернатор Оссена:

— Идите с господином Брайсом, я присоединюсь к вам примерно через час. Что бы не случилось, из сектора пока не уезжайте.

Она воспользовалась подставленным локтем мэра и прошла по залу к дальним дверям, следом за представителями делегации венси. Пустой коридор был оцеплен патрульными, но с расположенной выше галереи доносились голоса и топот.

— Там репортеры местной газеты и представители общественных организаций, — тихо сказал господин Доменик, кивнув наверх. — «Вестник сектора» еще не вышел из печати, но слухи уже поползли.

— Мне нужно будет с ними общаться?

— Не сегодня. Иначе мой сын отправится нас искать, и ведь найдет же. А он пока вести себя на публике не умеет. К тому же, полагаю, вы голодны, как и я. А Мэгги приготовила пироги, и они остывают.

После ночного визита Эва думала, что ей будет трудно общаться с отцом Мора. Он показался строгим, суровым и высокомерным не менее, чем господин Вилридж. Возможно, она ошиблась…