Архитектор

Архитектор замер. Он не был готов рассказывать о судьбе Льва Анатольевича, он не раз читал о судьбах, которые победили в этой номинации в прошлое годы, и то, что происходило с ними, по жестокости и извращённости даже близко не было похоже на судьбу, с которой он пришёл на выставку.

Лев Анатольевич был самым тяжёлым разочарованием в жизни Архитектора, вернее не он, а тот факт, что Архитектор, имея ответственность за его судьбу, не смог ничего с ней сделать.

В архитектурном Бюро было частой практикой отдавать тесно связанные судьбы одному и тому же архитектору. Её ввели пару сотен лет назад, когда аналитики архитектурного Бюро провели большую ревизию – самую крупную за сотни лет – подготовили аналитический отчёт и обнаружили значительную корреляцию между судьбами первого уровня связи и их нахождением у одного и того же архитектора. Оказалось, что с такими судьбами было куда проще работать, если они были в одних и тех же руках, также сами судьбы были куда счастливее. И тогда лень взяла верх, хотя по официальным данным верх взяла забота о человечестве, и законы поменяли.

Лев Анатольевич был тесно связан не с одной, а с тремя судьбами. Такие люди по меркам архитекторов считались счастливчиками, которым заранее уготована счастливая судьба в кругу близких.

Так как никто не застрахован от ошибок, в ежегодный день распределения судеб, который проходил каждые триста дней, Архитектору передали судьбу Льва Анатольевича, а трём его коллегам три остальные судьбы – его любимой жены и двух их сыновей. Когда ошибка всплыла и всех четырёх архитекторов вызвали в Бюро, чтобы передать все судьбы в руки одного из них, оказалось, что никто не готов отказаться от той части жалования, которая положена за эту судьбу. Архитектор долго убеждал коллег, что с таким подходом к связанным судьбам первого уровня не было практики работы несколько столетий, что системы отслеживают такие судьбы неидеально, полагаясь, что один архитектор будет держать во внимании связанные судьбы, но к консенсусу так и не пришли. В итоге каждый архитектор ушёл из Бюро со своим контейнером.

Лев Анатольевич прожил прекрасное и совершенно счастливое детство. Архитектору практически не приходилось прилагать усилий, так как в судьбе маленького мальчика всё было гладко. Зная, что Лев проявляет интерес к медицине, Архитектор повернул его судьбу в медицинский колледж, далее на стажировку в медицинскую часть военного госпиталя, а потом и на должность главного врача военного госпиталя.

Лев Анатольевич настолько увлёкся наукой, что чуть было не упустил встречу со своей судьбой. В данном случае можно говорить, что он запрыгнул в последний вагон буквально. После тяжёлой смены он забежал в последний вагон трамвая и уснул. Его разбудил словами «депо» громкий голос машиниста, точно так же, как разбудил молодую девушку, уснувшую в противоположном конце вагона. Тёплая летняя ночь и прогулка под полной луной добавили романтики встрече и свели эти две судьбы вместе.

Они жили прекрасную жизнь, построили дом у реки, много путешествовали и завели двух прекрасных детей. Воспитание детей стало большим испытанием: младший сын часто болел, старший постоянно попадал в передряги. И Лев Анатольевич вместе с женой готовы были справиться с этим, но юность мальчиков выпала на одну из самых больших бед человечества – на войну.

Старшего сына привезли Льву Анатольевичу без правой руки на операционный стол, но было слишком поздно, и тяжелейшую борьбу с гангреной и сепсисом Лев Анатольевич проиграл. Младший попал в плен и погиб по дороге домой вместе с матерью, которая провела месяцы в деревне рядом с местом, где держали пленных, умоляя вернуть сына.

Пытаясь усмирить боль, Лев Анатольевич пил, и, сколько бы Архитектор ни пытался, боль была сильнее. В один из дней в палатку медиков прилетел снаряд. Архитектор отправлял коллег, чтобы позвать Льва Анатольевича в другую часть лагеря, давал сигналы, закидывал в его голову мысли о чём-то срочном за пределами палатки, но всё было бесполезно. Лев Анатольевич вернулся домой с войны на несколько месяцев раньше её окончания в тот дом у реки, где всё было пропитано светом и счастьем, но вернулся без ног и, что ещё тяжелее, без любимых людей. Все радостные воспоминания и моменты были заблюрены болью такой силы, что, сколько бы усилий ни прилагалось, судьба Льва Анатольевича не становилась счастливее ни на грамм.

– Только не говорите, что опять применили гениальные секретные приёмы, – посмеялся ведущий вместе с залом и вытащил Архитектора из его мыслей. – Так что, расскажете нам, что такого Вы делали со Львом Анатольевичем?

– Я не смог помочь ему, и поэтому он…

– Конечно, конечно, – перебив Архитектора, засмеялся ведущий. – Но в этой номинации цель не помощь, мой дорогой, тем не менее мы вам поверим.

Зал взорвался хохотом. Какая-то дама вручила Архитектору грамоту и букет цветов, тихо прошептав на ухо:

– Потом подойдите в Бюро, распишитесь за получение грамоты и букета.

Архитектор кивнул головой и на деревянных ногах зашагал в зал.