Архитектор големов

Божественный ранг достигнут. Правь и живи по справедливости, молодой бог!

Он с легкостью разорвал сковывающие Его цепи, а потом обвел взглядом человеческий город, полный вкусных существ, которых весьма хотелось употребить. Внутри Него вопили осколки давно забытого гуманизма, которые Он предпочел оставить себе, пожертвовав другими образами. Одна часть толкала Его попробовать окружающих на вкус, но навык контроля, который Он не поглотил потому, что энергии в него был вложен самый мизер, уговаривал Его не совершать такого поступка. Этот город полон вкусных людей, как и другие четыре города, как и соседний материк, где нежить оказалась в разы слабее и её давно победили. Но зачем Ему город, притом полный своих людей, если существуют целые миры, чужие миры, куда можно пробить дорожку и жрать в три горла?

А можно и не пробивать, не тратить силы. Скоро последуют другие вторжения, ведь защита мира нарушена. Восстановить её смогли бы боги, будь их пятеро, и не уничтожь их Кигулар, но сейчас Он один.

И Ему придётся воевать по старинке, големами. Только новыми.

⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

* ⠀* ⠀*

⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Железный голем пришёл в себя неожиданно и резко. Дёрнул железными конечностями, царапая крепкими пальцами верстак, на котором лежал. А потом — ухватил за грудки мастера, который навис над ним.

— Что за… — прохрипел человек, с ужасом таращась на голема, корпус которого был открыт и пуст. В големе не было ни вычислительного модуля, ни энергокристалла! Тело механизма по всем законам магомеханики не могло двигаться, но, чёрт побери, двигалось! И эта жуткая неправильность до глубины души потрясла молодого мастера. Оживший голем напомнил ему столь же неправильно оживающих после смерти людей. Мастер с новыми силами засучил ногами, изо всех сил пытаясь отодвинуться подальше, но у него ничего не выходило.

Голем смотрел внимательно на задыхающегося от страха человека. А потом — разжал ладонь.

Человечек шмякнулся на задницу, и, шустро перебирая руками, ногами и ягодицами, дополз до двери, чтобы с низкого старта рвануть прочь.

А голем встал и осмотрел верстак и инструменты. Ему больше не нужен был энергетический кристалл: божественная энергия питала его металлическое тело. Она же давала знания и умения. Более того, теперь Железный мог обходиться без вычислительного модуля: механический бог изменил правила мира в отношении своего первого голема.

Но самое главное в том, что теперь голем мог думать и обладал самостоятельностью. Сам оценивал окружающий мир и на основании накопленных знаний делал выводы и принимал решения. И первым был ремонт себя самого.

Голем закрыл свой корпус, взял сварочный инструмент и принялся запаивать дверцу. Ощущение чужих рук, беззастенчиво копавшихся в его корпусе, пришлись машине не по нраву, и та решила, что больше такого не допустит.

Завершив работу со сваркой, голем навесил снятые мастером пластины брони.

Члены Гильдии Големостроителей, прибежавшие на сообщение взбудораженного мастера, шарахнулись в стороны, пропуская вышедшего из мастерской голема, вооруженного покореженным железным мечом.

⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Тёмные тучи простирались над морем. Пенистые барашки на гребнях волн, казалось, касались неба.

В черной воде, выбиваясь из сил, плыл мужчина. Глаза пловца были красными, с полопавшимися капиллярами. Дышал человек шумно и редко — сил не хватало, чтобы постоянно держать голову над водой, потому он набирал в легкие побольше воздуха и сберегал его, выдыхая только тогда, когда грудь начинало жечь, а перед глазами плыли темные пятна.

Он не помнил своего имени. Не помнил, как оказался в воде, не помнил, зачем плывет. Жажда жизни толкала его вперёд — к обрывистому берегу, до которого плыть оставалось не больше минуты.

Наконец он доплыл до берега. Ему повезло — волна не бросила его на камни, сдирая кожу о выступы. Ему удалось ухватиться за острую грань и не порезать руки. Волна отхлынула, и мужчина, помогая себе руками и ногами, вскарабкался выше. Оттуда перепрыгнул на другой камень, а потом залез на третий, до которого волны не доставали. И принялся на четвереньках карабкаться выше, пока пальцы не впились в дерн, пока руки в последний раз не напряглись, выволакивая тело на траву, пока он не залез на обрыв и не остался валяться там, шумно и хрипло дыша, глядя в низкое темное небо.

Он наслаждался тем, что теперь ему не приходится сражаться за свою жизнь. Он уже сделал это — тут его не достанет море.

Перед тем, как потерять сознание, провалившись в спасительное небытие, мужчина успел вспомнить своё прозвище, которое почему-то отдавало металлом и тенью. Тенеплёт.

Очнулся он от бесцеремонных тычков, а когда открыл глаза, увидел маленького пузатого мальчонку с палкой. Этой палкой человечек тыкал Тенеплета прямо в бок.

— Что ты хочешь сделать? — спросил Тенеплёт и закашлялся: горло ужасно саднило.

Услышав вопрос, ребенок отбросил палку и задал стрекача. Но Тенеплета уже не волновал пузатый малец. Он сел и принялся осматривать и ощупывать себя.