Архитектура жизни: закон случайных величин

Я ЛЮБИЛ ПО УТРАМ В ВЫХОДНЫЕ ЗАБИРАТЬСЯ

В РОДИТЕЛЬСКУЮ ПОСТЕЛЬ И ПРИСТРАИВАТЬСЯ

К МАМЕ ИЛИ ПАПЕ «ПОД БОЧОК»…

В выходные он нередко забирал меня к себе, и иногда я оставался у него на ночь. Конечно, у него случались выпады против мамы. Как правило, он говорил нечто вроде «А это мама тебе опять разрешила?» и при этом все время закатывал глаза и вздыхал.

Помню, в один из моих визитов к ним с тетей Ларисой, я сидел, расстроенный, на краю ванны. Мне тогда исполнилось лет девять-десять. Папа не мог понять, в чем дело. Тогда я задал ему первый взрослый вопрос: «Папа, почему ты нас бросил?» Поднял на него глаза и спросил. Папа проникся и тихо ответил, тоже глядя мне в глаза: «Разве я тебя бросил? Я не бросил». И все. Больше мы к этой теме не возвращались. Так состоялся наш первый мужской разговор. Он был коротким.

Тогда я еще не знал, что скоро папы не станет. У него была недоразвитая почка. Это врожденный недуг, но он узнал о нем в 25 лет. Ему тогда и сообщили, что проживет он лет до сорока, а потом необходима операция. Исход которой неизвестен. В то время было так…

Помню, когда мне было одиннадцать лет, мы с папой и его новой женой, тетей Ларисой, ездили на машине в Прибалтику: Светлогорск, Паланга, Клайпеда… Тогда я нашел в море янтарь. Где он сейчас? Не знаю.

Сейчас я думаю, что папа понимал, что это поездка последняя, и очень переживал о том, чтобы она мне запомнилась.

При всей его интеллигентности папа запомнился мне как человек достаточно строгий и жесткий. Он всегда был очень сдержанным — на эмоции, на слова, и при этом — с прекрасным чувством юмора, душа компании. Я никогда не видел папу, например, пляшущим или прыгающим. И не помню, чтобы кто-нибудь мне об этом рассказывал. Знаю, что папу все уважали.

Я никогда не предполагал, что ему угрожало. Мне ничего не рассказывали — я был маленьким. Я не знал про операцию.

Последние месяцы своей жизни он не выходил из больницы, и мы с ним не виделись. Поэтому он даже не поздравил меня с днем рождения. Он умер в феврале 1987-го, а виделись мы с ним в последний раз в декабре 1986-го года, когда он неожиданно, без предварительного звонка приехал вечером ко мне на Мархлевку. Я открыл дверь — он даже не стал проходить в квартиру. Встал в дверях и протянул мне подарок — аудиокассету с походными песнями типа «Солнышко лесное».

Он понимал, что в последний раз видит ребенка. Мне было двенадцать лет…

А я, помню, очень расстроился, что папа не приехал на сам день рождения, что и теперь не проходит и не снимает пальто. Я стоял напротив него расстроенный, держа в руках кассету, и едва не плакал.

Тогда папа приезжал в последний раз. Он пробыл со мной несколько минут, может пять, не больше. Мы разговаривали очень недолго, и папа сказал одну фразу, которая запомнилась мне на всю жизнь: «Будь честным, порядочным, справедливым». Эти его слова, которые папа мне тогда сказал, в момент нашей последней с ним встречи, я считаю самыми значимыми.

Потом я узнал — мне рассказали, что уже тогда он не мог ходить и очень плохо себя чувствовал, что ко мне приехал из больницы, накануне операции, после которой — он это все знал — он или выживет или умрет.

О том, что папы не стало, я узнал от мамы. Она сказала: «Папа умер». Правда, позже мама говорила: «Я не была тогда уверена, что тебе это надо было сообщать, и до сих пор сомневаюсь, что поступила правильно». Как оказалось, мнения родственников на этот счет разделились: я был еще маленьким, и взрослые думали, что лучше будет сказать мне об этом позже. Мама решила сказать сразу, потому что посчитала, что я имею право знать. И правильно сделала.

7. Дети из Венеции

Зная себя, я могу сказать точно, что стал бы совсем другим человеком, если бы не испытания. Имея более комфортные стартовые условия, я не имел бы стимула к созиданию. Если бы у меня не было нужды зарабатывать с ранней юности, я бы не занялся бизнесом и не создал бы свое дело. От природы я довольно ленив и не стремлюсь что-то менять. И вообще без сложностей у меня все получается хуже!