Архив

Я опираюсь спиной о стол и делаю несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя.

– Зачем ты меня вызвал? Удалось что-нибудь найти? Слышал, что-то обвалилось только что?

– Не здесь, – шепчет он и указывает в сторону бокового крыла Архива. Я иду за ним, потирая вывернутую руку.

Чем больше мы отдаляемся от Атриума, тем древнее выглядит Архив. Роланд уводит меня узким извилистым проходом с низкими потолками, похожим на Коридоры. Комнаты у нас на пути становятся маленькими, тесными и пыльными, похожими на склепы.

– Что это было? – не унимаюсь я, но Роланд ведет меня дальше и не отвечает. Пригнувшись под низкой каменной аркой, мы проходим в странный альков. В комнате царит полумрак, но я могу разглядеть, что полки заняты не ящиками с Историями, а старыми картотеками. Это заброшенная приемная вроде той, где я проходила собеседование.

– У нас проблема, – тут же начинает он, закрыв дверь. – Я нашел людей, которых ты записала. В большинстве случаев я не выяснил ничего интересного, но пара имен кое на что меня навела. В августе в Коронадо в одно время с Маркусом Эллингом погибли еще два человека. И обе Истории были отформатированы. Данных об их смерти не сохранилось.

Я устало опускаюсь в кожаное кресло, а Роланд прохаживается туда-сюда по комнате. Он выглядит крайне измотанным, в его речи появляется незнакомый акцент.

– Поначалу я не смог их найти, потому что их разместили не на тех полках. Во входные регистраторы занесено одно место, в каталогах – другое. Кто-то очень не хотел, чтобы этих людей нашли.

– Что это за люди?

– Элейн Хэринг, дама в годах, и Лайонел Прэт, парень лет двадцати. Они жили одни, как и Эллинг, но больше у них нет ничего общего. Я даже не могу точно сказать, в Коронадо ли они умерли, но последние их нетронутые воспоминания связаны с отелем. Элейн выходила из своей квартиры на втором этаже, Лайонел сидел в саду и курил. Ничего подозрительного. И тем не менее обоих отформатировали, стерев подробности их гибели.

– Маркус, Элейн и Лайонел умерли в августе. А Регину убили в марте.

Он суживает глаза:

– Я думал, ты не знаешь, как ее зовут.

У меня перехватывает дыхание. Я и не должна знать. Это рассказал мне Оуэн. Но я не могу объяснить Роланду, что в данный момент укрываю в Коридорах ее брата.

– Не ты один ведешь расследование, забыл? Мне удалось выйти на жительницу Коронадо, мисс Анджели, слышавшую об убийстве.

Это не ложь, – оправдываюсь я сама перед собой. Просто манипуляция.

– А что еще ей известно? – с нажимом спрашивает Роланд.

Я качаю головой, стараясь выглядеть как можно более непринужденно:

– Не так много. Она не любит говорить на такие темы.

– А у Регины есть фамилия?

Я колеблюсь. Если я назову ее, Роланд выйдет на Оуэна, который, очевидно, отсутствует. Я понимаю, что стоит рассказать ему об Оуэне – мы ведь и так нарушили все запреты, но существуют просто правила, а существуют и Правила. Даже если Роланд смог пренебречь первыми, вряд ли он будет рад тому, что я нарушила главный принцип Архива и укрываю в Коридорах Историю. К тому же у меня еще множество вопросов к Оуэну.

Я качаю головой.

– Анджели с трудом расстается со своими секретами. Но я попробую ее уговорить.

В крайнем случае, я выиграю время. Я пытаюсь свести разговор к цепи странных смертей.

– Получается, между убийством Регины и этими смертями – пять месяцев, Роланд. С чего мы вообще решили, что они как-то связаны между собой?

Он хмурится:

– Мы не можем этого утверждать. Но такое количество ошибок и нарушений кажется подозрительным. Сначала я подумал, что это зачистка, но…

– Зачистка?

– Иногда, если дело принимает совсем тяжелый оборот – если Истории удается бежать во Внешний мир, и случаются человеческие жертвы, Архив делает все, чтобы исключить риск раскрытия.

– Значит ли это, что Архив покрывает убийства?

– Не все свидетельства могут быть уничтожены, но некоторые можно исказить. От тел избавляются. Смерти обставляют так, чтобы они выглядели натурально.

Наверное, я сильно побледнела, потому что Роланд поспешно продолжил:

– Мисс Бишоп, я не говорю, что это нормально. Я имею в виду, что люди не должны знать об Историях и об Архиве. О нас.

– Но разве члены Архива могут прятать свидетельства от самих себя?

Он снова хмурится:

– Я видел, как во Внешнем мире применяли подобный метод. Пользовались форматированием. Я знаком с сотрудниками Архива, считающими, что прошлое должно храниться в стенах Архива, а не за его пределами. Во Внешнем мире они не признают ничего святого. Им кажется, существуют вещи, о которых не должны знать даже Хранители и Отряды. Но и они не стали бы так поступать. Они не стали бы скрывать правды от нас.

Говоря о «нас», он имеет в виду не меня. Он говорит о Библиотекарях. Кажется, он считает, что его предали.

– Получается, кто-то из местных стал по другую сторону баррикад, – подытоживаю я. – Остается единственный вопрос – почему?