Архив

— Я понял все в тот самый момент, как увидел тебя ночью в холле.

— Но как?

— Ты искала замочную скважину, это было очевидно. Хотя ты пыталась замаскировать свои поиски, я все понял. Патрик предупредил меня, что здесь появится новый Хранитель. И я решил увидеть его своими глазами.

— Забавно, потому что со мной Патрик словом не обмолвился о том, что здесь уже есть старый.

— Коронадо — не моя территория. Он уже давно является ничейной землей. Мне нравилось приезжать к Джилл, и я решил попутно приглядывать за домом, раз уж я здесь. Это ведь очень старое здание, сама понимаешь. — Он легонько постукивает ногтем по ключу. — У меня даже особый доступ есть. Все твои двери становятся и моими тоже.

— Значит, это ты очистил мой архивный лист, — подытоживаю я. Теперь все сложилось воедино. — На моем листе появлялись имена, которые сами собой исчезали.

— Извини. — Он растерянно потирает шею. — Я об этом как-то не подумал. Я уже так привык к тому, что командую здесь, в Коронадо. Я не хотел навредить.

Мы снова молчим.

— Ну что ж, — говорит он.

— Ну что ж, — эхом повторяю я.

Уэсли невольно улыбается.

— Что? — не выдерживаю я.

— Ладно тебе, Мак… — Он сдувает со лба непослушную прядь.

— Ладно что? — спрашиваю я, смерив его взглядом.

— Разве это не классно? — Он сдается и поправляет челку рукой. — Встретить еще одного Хранителя?

— Я не знала других, кроме своего дедушки.

Звучит наивно, но я даже не задумывалась о том, чтобы познакомиться с другими. Я знала, что они существуют, но где-то вне моего поля зрения, вне привычного мира. Все эти разветвления Архива, обширные территории — они будто намеренно отделяли тебя от остальных, заставляли чувствовать себя уникальным. Единственным ребенком. Или отшельником.

— И я тоже, — соглашается Уэс. — Какой необыкновенный опыт!

Он поворачивается ко мне всем телом.

— Меня зовут Уэсли Айерс, и я — Хранитель. — Он белозубо улыбается. — Как же приятно говорить это вслух. Попробуй.

Я поднимаю на него глаза. Фраза словно застревает у меня в горле: я четыре года провела, похоронив свой секрет глубоко в душе. Четыре года лжи, молчания и мучений — все ради того, чтобы скрыть от окружающих, кто я такая.

— Меня зовут Маккензи Бишоп. — Четыре года, как не стало деда, и ни малейшего соблазна открыться. Ни маме с папой, ни Бену, ни даже Линдс. — И я — Хранитель.

Небо не обрушивается на землю. Никто не умирает. Двери не раскрываются сами собой. Из ниоткуда не возникают члены Отряда и не уводят меня с собой. И только Уэсли Айерс так светится от радости, что с лихвой хватило бы для нас обоих.

— Я патрулирую Коридоры, — говорит он.

— Я охочусь за Историями, — продолжаю я.

— И возвращаю их в Архив.

Наша перекличка превращается в игру, полную шепота и переглядываний.

— Я скрываю, кто я на самом деле.

— Я борюсь с мертвыми.

— И вру живым.

— И я одинока.

И тут я понимаю, почему Уэсли улыбается, хотя улыбка так не идет к его подведенным глазам, иссиня-черным волосам, жесткому подбородку и испещренной шрамами коже.

Я больше не одинока. Эти слова крутятся в моей голове, вокруг него, наших колец и ключей. И я тоже начинаю улыбаться.

— Спасибо тебе.

— Не за что, — говорит он и смотрит наверх, в небо. — Уже поздно. Мне пора.

На короткий глупый момент я вдруг пугаюсь, что он уйдет и больше не вернется, а мне придется остаться с этим неохватным одиночеством. Я подавляю чувство паники и делаю над собой усилие, чтобы не последовать за Уэсли к дверям студии.

Вместо этого я продолжаю стоять на месте и наблюдаю, как он прячет ключ под рубашкой, разворачивает кольцо рисунком внутрь. Он выглядит так же, как обычно, и я задумываюсь — неужели и я сама ничуть не изменилась после того, как для меня открылась какая-то новая дверь и так и осталась приотворенной.

— Уэсли, — зову я, и в тот момент, когда он оглядывается, вдруг злюсь сама на себя. — Спокойной ночи, — робко и неуклюже говорю я.

Он улыбается и одним движением сокращает расстояние между нами. Его пальцы легонько поглаживают ключ на моей шее, прежде чем спрятать его мне под воротник. Металл приятно холодит кожу.

— Спокойной ночи, Хранительница, — говорит он и уходит.

Глава десятая

После того как Уэс ушел, я на мгновение задерживаюсь в саду. Смакуя во рту послевкусие наших признаний, я испытываю сладкое чувство свободы и бунта. Чтобы в полной мере насладиться вечерним покоем, я позволяю колючему холодку проникнуть под свою кожу и полностью сосредотачиваюсь на ощущениях.

Дед как-то вывел меня в сад и рассказал, что защитные стены — способные заблокировать шум, исходящий от других людей, — должны казаться именно такими. Броня из непроницаемой тишины. Он говорил, что эти стены намного лучше кольца — они всегда со мной, в моей голове, и могут защитить от всего. Мне только оставалось научиться их возводить.

Но я так и не смогла. Иногда я думаю, что если бы могла вспомнить, каково это — прикасаться к человеку и не ощущать ничего, кроме теплоты кожи…